Весенняя коллекция - Джудит Крэнц (1996)

— До отъезда в «Риц» еще целых два часа, — сказала Эйприл слабым голосом. — Я не ела весь день и умираю с голоду, но боюсь, что меня вырвет, если я проглочу хоть кусочек.

— У меня идея, — сказал Майк. — Вы играете в покер? Нет? Только я, Мод и Фрэнки? Ничего, мы вас научим. И будем играть на деньги.

Джастин кивнула мне одобрительно, мол, ты сделала отличный выбор. Я не решилась оспаривать очевидное и позвонила, чтобы в номер принесли карты и каких-нибудь закусок.

Следующие два часа пролетели за покером. Скоро все успокоились и даже стали есть, а Джордан, как она утверждала, новичок в покере, еще и выиграла долларов триста. Майк сидел рядом со мной, сделал несколько снимков, но в основном был занят тем, что подсматривал ко мне в карты.

— Прекрати жульничать, — возмутилась наконец я.

— Но твои карты — мои карты, дорогая. У нас все должно быть общее. Хочешь взглянуть в мои?

— Хочешь сказать, делиться надо всем?

— Вот именно. — Я уже собиралась заглянуть к нему в карты — я не могла сопротивляться его улыбке и взглядам, которые он на меня бросал, но тут возмутилась Мод.

А сейчас мы уже не вспоминали, как веселились всего час назад. Мод и Габриэль спустились раньше, потому что лифт не мог вместить нас всех, а мы зашли впятером — мы с Джастин и Майком сзади, Джордан и Эйприл впереди, плечи расправлены, головки гордо подняты — они просто излучали уверенность в себе. Отличались они только прическами — темные кудряшки у Джордан, платиновая стрижка у Эйприл. И тут сработала вспышка Майка, и я заметила, что они крепко держатся за руки.

— Бессердечное животное! — прошипела я.

— Такой снимок пойдет и на обложку, — шепнул он и, когда двери лифта открылись, сделал еще один.

— Вперед, подружка! — подбодрила Джордан Эйприл, вдруг улыбнувшись, и девочки шагнули в сиреневый от сигаретного дыма вестибюль. Вдалеке кто-то носил позолоченные стульчики, стояли три манекенщицы, такие известные, что узнать их можно было по одной-единственной черте, сновали какие-то люди в черных комбинезонах, то ли рабочие «Беллуар и Жаллот», то ли костюмеры.

— Что нам сейчас делать? — спросила я Габриэль.

— Девочкам надо сообщить Марко о своем приезде. Я о них позабочусь.

— Нет, я, — сказала Джастин.

— За сцену не допускаются посторонние, а вы не заняты собственно в показе. Сегодня здесь будет сумасшедший дом. Мне очень жаль, но вам придется подождать здесь, Джастин. Я думала, что вы это поняли.

— Какая чушь! Я пойду вместе с девочками, Габриэль. И Фрэнки тоже. Мы им понадобимся. И, естественно, Майк с Мод.

— Майк и Мод — да. Но вас с Фрэнки туда не пустят.

— Может, вы пойдете и спросите у Марко?

Минуту спустя Габриэль, удивленная до крайности, вернулась.

— Он сказал, что вы обе можете пройти, только при условии, что не будете ему мешать. Извините, Джастин, я не знала, что для вас сделано исключение.

— Ничего страшного. Вы и не могли про это знать. Вперед! Майк, не забудь — никаких фотографий мисс Шиффер обнаженной или в белье. Ее можно застать в неподобающем виде, но такие снимки слишком дорого стоят.

— И черт с ней! — ответил мой возлюбленный.

Тут «Чикаго» заиграл свою версию «Гуди-Гуди», и это было очаровательно. Играли они очень быстро, синкопированно, но — какой ритм! — устоять невозможно. Что-то в этой музыке предвещало легкость, радость и веселье. Все вокруг заулыбались, а Джордан с Эйприл даже стали пританцовывать.

— Неплохо, — сказала Габриэль одобрительно.

И мы пошли в косметический салон, из которого вышла отличная гримерная. На огромных мраморных прилавках визажисты и парикмахеры разложили свои причиндалы, освещение было великолепное, а банкетки, которыми заменили кожаные кресла, позволили освободить место, чтобы девушкам было удобно переодеваться.