Идеальная мать - Эйми Моллой (2019)

Фрэнси придвинулась к телевизору. Она обожала эту писательницу, которая стала популярной благодаря серии детективов для подростков. Фрэнси проглотила все до одного. Вчера Антония объявила, что жертвует сто пятьдесят тысяч долларов Нью-Йоркской полиции, чтобы помочь расследованию. У нее самой пятнадцать лет назад похитили дочь. Полиция тогда так и не предъявила ни одной правдоподобной версии.

— Антония, почему вы решили пожертвовать эти деньги? — спросил ведущий.

— Потому что я знаю, что для матери нет ничего хуже, чем потерять ребенка. — Фрэнси посмотрела на Уилла, который пил из бутылочки, смотря на нее своими блестящими глазами. — Мать, которая когда-либо теряла ребенка, поймет…

Фрэнси убрала звук и положила пульт на стол перед собой. За окном было слышно, как тормозит автобус, в комнату просочился привкус бензина, она ощутила его на губах. Ей не хотелось думать ни о потере Антонии Фрэмигам, ни о потере Уинни. А в особенности ей не хотелось думать о том, чем она думала последние несколько дней, не в силах выкинуть эти мысли из головы — о тех трех детях, которых она потеряла.

Первой была дочка. Когда Фрэнси была одна, она представляла все так живо, словно это было вчера. Комната с белыми кафельными стенами, запах антисептика, испуганные лица девочек-подростков, которые тоже ждали на твердых пластиковых стульях в приемной. С ними хотя бы кто-то был — такие же испуганные мальчики, подружки, которые беспокойно сидели с ними рядом и жевали половинку жвачки, которую они разделили между собой. Одна девочка даже пришла с матерью в огромных сережках кольцами, которая вцепилась в руку дочери и заявила медсестре, что ей плевать на правила и она идет вместе с дочерью. Мать Фрэнси ждала в машине, нарезая круги вокруг парковки магазина «Биг лотс», потому что боялась, что ее увидит кто-нибудь из церкви.

«Осознаете ли вы, какие последствия могут быть у данной процедуры?» — спросила медсестра, когда Фрэнси наконец ввели в стерильный прохладный кабинет и выдали ей голубую одноразовую сорочку.

«Да».

«У вас есть разрешение от отца?»

«Отец с нами не живет. Он нас бросил, когда я была маленькая».

«Не вашего отца, а отца ребенка».

«Ой, — она запаниковала. — А что, это нужно?»

Медсестра посмотрела на нее:

«Не то чтобы официально, но было бы неплохо. — Фрэнси не поднимала глаз. — Скажите, пожалуйста, имя отца».

«Имя?»

Медсестра застыла с ручкой на весу. Она раздраженно вздохнула:

«Да, его имя. Полагаю, оно вам известно?»

Конечно же оно было ей известно. Джеймс Кристофер Колберн. Двадцать два года. Выпускник университета Сент Джеймс, участник группы Католических волонтеров, учитель биологии в школе Божьей матери неустанной помощи. Она тогда осталась после уроков и рассказала ему о том, что ее тошнит по утрам и тест был положительный. Он собрал свои вещи, сказал, что ему пора, но он позвонит ей вечером. На следующий день на его месте в классе стоял учитель физкультуры. Она больше никогда его не видела.

«Нет, имени я не знаю».

Медсестра покачала головой, жесткие белые кудряшки всколыхнулись. Она что-то пробормотала себе под нос и сделала пометку в карте.

«Распишитесь здесь, это согласие на процедуру. — Она щелкнула жвачкой. — Чтобы мы были уверены, что вы потом не пожалеете».

Фрэнси дрожащей рукой поставила подпись. Ей хотелось сказать медсестре, что она не была согласна на процедуру. Она хотела оставить ребенка. Ей казалось, что у нее получится. Он должен был родиться только летом. Она могла бы родить после выпускного и потом найти работу, чтобы содержать себя и ребенка.

Но мать ей это запретила:

«Нет, Мэри Фрэнсис. Даже слышать об этом не желаю. В моей жизни нет на это времени, — сказала Мэрилин, яростно раскатывая тесто. — Мне и так нелегко одной растить двух дочерей. Мне не нужен лишний рот».