Святотатство - Джон Робертс (2012)

— Превосходно, — заверил я. — Я передал ей твое предложение, и она отнеслась к нему весьма благосклонно. Насколько я понял, мужчины ее круга нагоняют на нее скуку, а ты сумел произвести на нее впечатление человека неординарного. Думаю, когда ты отправишься ее навестить, тебя ожидает теплый прием.

— Рад слышать, — кивнул Милон.

— А я был рад оказать тебе услугу, — откликнулся я.

— Можешь не сомневаться, я в долгу не останусь. Подонкам Клодия уже известно — всякого, кто поднимет на тебя руку, ожидает немедленная смерть. Мои люди будут охранять тебя на улицах. Разумеется, до тех пор, пока ты будешь оставаться на виду. Если же, по своей привычке, начнешь петлять по темным закоулкам, вынюхивая, где пахнет жареным, то я не гарантирую тебе безопасности.

— Я способен и сам о себе позаботиться, — слегка задетый, ответил я.

Милон придвинулся ближе.

— По-моему, на лице у тебя отметины зубов, — усмехнулся он. — Неужели у тебя завелись враги и среди обитателей бестиария?

— Я высоко ценю твою помощь, Тит, — изрек я, не отвечая на бессмысленный вопрос. — Но я не понимаю, что происходит вокруг, и на сегодняшний день в этом состоит моя главная проблема. Иногда мне кажется, что ключ к разгадке уже у меня в руках, но потом выясняется, что ключ этот не подходит к замку.

— Прежде всего, расскажи, что тебе удалось узнать за последнее время, — потребовал Милон.

Рассказывая, я не мог умолчать о Юлии, так как часть сведений получил именно от нее. Стоило мне упомянуть ее имя, Милон многозначительно ухмыльнулся и вскинул бровь. Усмешка сползла с его лица, когда я сообщил, что женщины окончательно сбили меня с толку, ибо показания их расходятся. Юлия утверждает, что в ночь ритуала Фауста находилась в доме Цезаря, в то время как последняя отрицает это.

— Надеюсь, Фауста не имеет к этому никакого отношения, — процедил он, всем своим видом показывая, что возражения не принимаются.

Если, кроме Клодии, мне придется выгораживать еще одну женщину, это вряд ли пойдет на пользу расследованию, отметил я про себя.

— Как это ни странно, мне кажется, они обе, и Юлия, и Фауста, говорят правду, — сказал я вслух. — Но пока я ничего не могу объяснить.

— А я припас еще один факт, над которым ты сможешь поломать голову, — сообщил Милон. — На следующий день после совершения святотатства Красс поручился, что все долги Цезаря будут выплачены. Теперь тот может покинуть Рим. Единственное, что удерживает его в городе, — грядущий триумф Помпея.

— Все это очень любопытно, — кивнул я. — Почему Цезарь так хочет присутствовать на триумфе Помпея, находится за пределами моего понимания. Спору нет, зрелище обещает быть грандиозным, но за свою жизнь Цезарь перевидал много подобных зрелищ. Мне казалось, единственный триумф, способный вызвать интерес Цезаря, — тот, на котором почести будут воздаваться ему самому. Правда, вероятность того, что он дождется подобного счастливого дня, весьма мала.

— Доживет ли Цезарь до своего триумфа — еще один вопрос, пока что не имеющий ответа, — важно изрек Милон.

— Если доживет, значит, мир сошел с ума. Что творится в Риме, Тит? — вопросил я, ощущая, что более не могу сдерживать своего негодования. — Впервые в истории человечества нам удалось создать жизнеспособную республику. Но ныне сами основы ее находятся под угрозой, и причина тому — подлые козни низких людей. А ведь до поры до времени наша государственная система работала безупречно. Народные собрания, собрание центурий, сенат и консулы решали абсолютно все проблемы, и мы прекрасно обходились и без царей. Время от времени, когда того требовали обстоятельства, у нас появлялись диктаторы. Но власть их была ограничена шестимесячным сроком, и когда тревожный период проходил, диктатор возвращал свои полномочия сенату и народу. А теперь делами в Риме заправляют военные авантюристы, подобные Помпею, плутократы, подобные Крассу, и демагоги, подобные Клодию. Как мы могли такое допустить?