Святотатство - Джон Робертс (2012)

— Как видно, меня ввели в заблуждение, — пробормотал я. — Прошу, прости меня.

— За что? — пожала плечами Фауста. — Ты ничуть меня не обидел. Передай Милону, что я с нетерпением жду вестей от него.

С этими словами она встала и протянула мне руку, которой я почтительно коснулся.

— Желаю тебе удачного дня, Деций Цецилий, — бросила она на прощание.

Я проводил ее взглядом. Спору нет, эта женщина была хороша собой и держалась безупречно, но это отнюдь не означало, что она говорила правду. Кто-то из них двоих — она или Юлия — пытался меня обмануть. И я точно знал, кому предпочитаю доверять.

Гермес ждал меня, сидя на скамье в атрии. Когда я сделал ему знак следовать за мной, он скорчил недовольную гримасу.

— Ну и вид у тебя, господин! — проворчал он. — Можно подумать, ты только что вышел из таверны, где изрядно набрался. Ты что, рассчитываешь, что я потащу тебя домой на своих плечах?

— Не пори чушь, — отрезал я. — Вино такого качества, какое я только что пил, не ударяет в голову и не лишает ноги твердости.

Мы вышли из дома Лукулла и двинулись в сторону Форума.

— Мне и прежде доводилось бывать на пирах в доме не хуже этого, — сообщил Гермес. — Но я впервые вижу, чтобы после трапезы гости разбредались в столь непотребном виде.

— Заткни свою пасть, наглец! — грозно рявкнул я. — Как ты смеешь подобным образом говорить о своем господине?

— Слышал бы ты, как рабы честят вас, благородных господ, когда поблизости нет чужих ушей, — ухмыльнулся Гермес.

— Язык твой — враг твой, запомни это хорошенько. Иначе он доведет тебя до креста.

— А ты освежи свою память. А то ты, видно, забыл, что только благодаря мне… о… о, что это там такое? — внезапно осекся Гермес.

Глаза его полезли на лоб от ужаса, и, признаюсь, мои собственные глаза повели себя сходным образом. Впереди узкую улицу перегородила толпа самого угрожающего вида, которая двигалась прямо на нас. А в центре этой толпы я увидал того, кого хотел бы видеть меньше всего на свете, — Публия Клодия Пульхра.

— Да, не повезло, — процедил я. — Гермес, приготовься защищать мне спину.

— Защищать твою спину? — дрожащим голосом переспросил мальчишка. — Ты что, собираешься сражаться с целой бандой?

— Делай, что я сказал, и не распускай язык, — отрезал я, пытаясь занять подходящую оборонительную позицию.

Слева, между двумя домами, начинались ступени, ведущие на улицу, расположенную на более высоком уровне. Позади нас улица, резко уходящая наверх, была пуста. Мысленно я пожалел о том, что был столь невоздержан по части винных возлияний. Конечно, пьяным меня мог назвать лишь нахал, подобный Гермесу, но все же я находился не в лучшей форме.

— Метелл! — раздался гнусавый голос Клодия. — У меня такое чувство, будто ты меня избегаешь. Мне это больно и обидно!

На губах его играла издевательская ухмылка. По своему обыкновению, Клодий был без тоги, лишь в тунике и сандалиях — простых кожаных сандалиях, хотя он имел право носить красные сандалии на толстой подошве, украшенные на лодыжках полумесяцами из слоновой кости. Туника на нем была вроде тех, что носят ремесленники, греческого фасона, оставляющего обнаженным правое плечо и половину груди. В последнее время Клодий изображал из себя человека из простонародья.

— Ты знаешь, как я ценю твое общество, Публий, — откликнулся я. — Каждый день, во время утреннего приема, ты можешь нанести мне визит.

Клодий разразился надсадным деланым хохотом:

— Где это видано, чтобы представитель рода Клавдиев наносил утренний визит какому-то Метеллу?

— Запихни подальше свою патрицианскую гордость, Публий, — произнес я, наставив на него палец. — Иначе люди догадаются о твоем знатном происхождении, и все усилия, которые ты положил, заискивая перед плебеями, пропадут напрасно.

— Да он пьян, — заметил кто-то.

— Это не помеха для смерти, — отрезал Клодий. — Взять его.