Непростая история - Константин Лапин (1961)

Согнувшись в три погибели, проклиная все на свете, Кирилл напялил на голову коровью морду. Низкорослый Гриша подлез под шкуру, примостился сзади. Правую руку он положил на плечо друга, в левую взял хвост, которым полагалось помахивать на ходу. Им сразу стало жарко в тесной оболочке. Кирилл ничего не видел: щели для глаз были прорезаны слишком узко.

Под звуки популярной песенки из фильма «Бродяга» — «Раз, два, три, на меня ты посмотри...» — четыре полуобнаженные ноги не в такт затоптались по сцене. За кулисами собрались участники ансамбля, изображавшие субподрядчиков, они ждали сигнала помрежа, чтобы начать «доить» добрую трестовскую коровку. Но то ли шкура из папье-маше была непрочна, то ли Гриша, далеко выбрасывавший в стороны свои волосатые ноги, зацепил за что-то, только вдруг корова развалилась на две половины. Ослепленный ярким светом, оглушенный криками «браво», потный и красный Кирилл пополз на четвереньках за левую кулису, меж тем как художник спешил спрятаться в правой.

— Би-ис! Коро-ову! — кричали из зала.

В ответ на просьбы зрителей сообщить, кто «играл» корову, вероломный Озёрный сказал, что он уполномочен объявить от имени ансамбля: ни техник Малышев, ни художник Львов к номеру с коровой отношения не имеют. В зале захлопали еще сильней.

- Я никогда не прощу вам этого, Борис! — Кирилл освободился, наконец, от остатков коровьей шкуры.

- Вы ничего не поняли, Кирилл: корова забила всех, даже прекрасную Валерию. Она — гвоздь программы!

Это было глупостью, мальчишеством, чем угодно, но Кирилл, не попрощавшись ни с кем, оставив Леру, удрал черным ходом из клуба. По дороге он выпил две кружки пива и домой вернулся в таком воинственном настроении, что даже Варя не решилась с ним заговаривать.

Кирилл так и не узнал, как отличился Гриша, исполнявший еще и женскую роль. В вечернем платье и белокуром парике художник был весьма эффектен, зрители лишь не могли понять, почему носатая блондинка вдруг начинает ни с того ни с сего подкручивать воображаемый ус. А какой энтузиазм вызвал заключительный гимн строителей, исполненный участниками ансамбля, выстроившимися на фоне прекрасного горящего огнями города! Все в зале поднялись с мест и начали подпевать хору.

...Всю ночь Кирилла преследовали кошмары: громадный бык подхватил рогами гипсовую статую, а та смеется, потому что это вовсе не статуя, а Лера — живая, обнаженная. Кириллу страшно, что животное может проткнуть девушку рогами. А бык, уставив копыта в бока, — нагло хохотал приговаривая: «Гвоздь программы!» И Лера, привстав на колени, тормошит Кирилла: «Гвоздь, гво-оздь, гво-о-оздь!»

Это Варя тормошила брата, смеясь и приговаривая:

— Кирястик, к тебе гость! Гость, проснись! Го-ость!..

Приподнявшись, он увидел входившего в комнату Гришу.

— Куда ты вчера пропал? — напустился на него художник. —Я не знал, как успокоить Леру, когда она поняла, что ты удрал. И зря, кстати: наша корова первым номером прошла.

Кирилл поморщился: он не хотел говорить об этом. К тому же у него болела голова.

— Долго вы там пробыли?

— Часов до трех отплясывали. — Гриша подкрутил предполагаемый грузинский ус. — Ваш покорный слуга имел бешеный успех.

- Леру ты проводил?

Художник смешался.

- Вот из-за этого я и пришел к тебе. Никого провожать я не мог, поскольку на мне висела ревнивица Катька... Но ты не волнуйся: Леру отвез на своей машине милейший Виктор Алексеевич. И нас с Катей доставил до дому.

Кирилл даже зубами скрипнул от досады: опять Одинцов.

— Советую немедленно ехать к Лере и извиниться. Так и Катя считает — она погнала меня к тебе за этим.

- Спасибо!.. Я сам знаю, что мне делать.

- Ни черта не знаешь, если бросил ее вчера! А уж как она на сцене хороша была!.. Мрамор оживший... — Задумчиво почесывая заросший подбородок, он рассказал другу о разговоре с председателем постройкома.