Непростая история - Константин Лапин (1961)

— Зря ты его так, Малышев, — обиделся за снабженца секретарь. — Старик дело говорит. У нас его очень полюбили. Стар, стар, а на днях за вибратор встал, когда наша бетонщица палец себе прищемила. Ребята мои рассказывали, что на шлакобетонном заводе — неподалеку от нас тут — до сих пор легенды ходят, как ваш Пасько в горячую печь для пропарки лазил, когда та вышла из строя. Мастера утверждали, что при такой температуре нельзя делать ремонт печи, а молодежь рвалась в бой. Аркадий Ефимович полез с ними, ему, видишь ли, нужно было заказ получить первым. А потом, рассказывают, валидол лизал... Энтузиаст!

Кириллу стало совестно, что он невежливо обошелся со стариком, что комсорг чужого завода больше знает о Пасько, чем сам он, работающий со снабженцем бок о бок не первый месяц. Ему показалось даже, что он говорил со стариком одинцовским голосом. Вот и вопрос задал такой, какой мог бы задать только Одинцов. Перед отъездом он разыскал Пасько в вахтерке: железная кружка с кипятком была в одной руке старика, булка с домашней котлетой — в другой.

— Едемте домой, Аркадий Ефимович! Жена небось заждалась.

— Спасибо, товарищ Малышев, никак нельзя, — Пасько вздохнул. — Василий Федотович Драгин наказывал: без плит не возвращайся! Будут плиты — буду и я, теперь уже недолго ждать... А жену я в курсе событий держу, каждый час по телефону докладываю, сколько плит изготовлено. Чтобы знала, когда свою плиту разжигать. — Он подмигнул молодому человеку. — Как она кулебяку делает — ого! — пальчики оближете.

Он стал рассказывать о своем старшем сыне-доценте, о меньшой дочери — студентке финансового техникума. Кирилл нетерпеливо переминался на месте.

— Меня, понимаете, машина ждет. Потому я вас и пригласил.

— Видел, видел... — Старик вдруг погрустнел. — А мне никогда не давали легковушку, в лучшем случае — грузовик попутный. И то сказать, слишком часто езжу туда-сюда... А вы поезжайте, голубчик! И будьте спокойны: без плит не вернусь!

На Кирилла так подействовал разговор со стариком снабженцем, что он отпустил машину у первой же остановки метро: пусть и шофер вернется домой пораньше.

Антонина Ивановна, услышав за ужином рассказ сына о Пасько, заметила:

— Вот о каких людях надо писать, Кирюша. Они, как челнок в станке ткацком, всю жизнь снуют без устали.

Но как ни уважал Кирилл мнение матери, как ни понравился ему Пасько, в его поэме старику снабженцу делать нечего.

* * *

Так мало времени прошло с их последней встречи, а Леру не узнать — задумчивая, рассеянная. Они сидят на скамейке в сквере, Кирилл рассказывает о своей поездке на завод.

— Ты слушаешь меня, Лера?

— Что? — Она точно очнулась. — Ты говорил о каком-то старичке со смешной, фамилией, который доставал плитки...

— Электрические? Или метлахские?.. Ты, как школьница, думаешь, главное — повторить последнюю фразу учителя... А как ты провела вчерашний вечер?

— Смотрела фильм.

— Какой?

— Это что, проверка? — удивилась она.

— Тогда бы я спросил: с кем ты была в кино?

— С подругой. А фильм старый — «Возраст любви».

Лера стала рассказывать о подруге, которой встретился один человек — умный, интересный, не особенно молодой, не совсем свободный, хотя и не женатый. А у той уже есть друг, замечательный парень. И хотя парень интересуется ею, а тот, другой человек, не обращает внимания на нее, он не совсем безразличен ей. Впрочем, возможно, он только притворяется безразличным. Ведь не она ему, а он ей звонит, назначает свидания. А у самого — невеста...

— Словом, Одинцов! — Кирилл усмехнулся. — Зачем ты выдумала эту историю? Я начинаю понимать тебя и без аллегорий.