Мария - Хорхе Исаакс (1980)

Тут, очевидно, покончив с перепавшими ему на кухне лакомыми кусочками, в столовую явился Майо. При виде головы ягуара он замер, потом, ощетинив шерсть, осторожно прошелся вокруг и наконец обнюхал ее. Рванувшись с места, он обскакал галопом весь дом, вернулся в столовую и тоскливо завыл: он нигде не нашел меня; инстинкт подсказывал ему, что я подвергался опасности.

Вой Майо взволновал моего отца; он верил в иные приметы и предвестия, так и не избавившись до конца от предрассудков.

– Майо, Майо, что с тобой? – проговорил он, гладя собаку, и воскликнул с нетерпением: – Что же это мальчик не идет?

Но в это время я уже входил в гостиную, одетый так, что ни Трансито, ни Лусия не узнали бы меня даже вблизи.

Мария была здесь. Мы едва успели обменяться приветствиями и улыбкой. Хуан, сидевший у Марии на коленях, пролепетал, показывая на дверь;

– А там бука.

И я вошел в столовую улыбаясь, в полной уверенности, что малыш говорит о доне Херонимо.

Мы крепко обнялись с Карлосом, который поднялся мне навстречу; в эту минуту я почти забыл обо всех муках, перенесенных из-за него в последние дни.

Сеньор де М. сердечно сжал мои руки.

– Ай-ай-ай! Как же мы постарели, если эти мальчики стали настоящими мужчинами.

Все перешли в гостиную. Марии там уже не было.

Разговор вертелся вокруг прошедшей охоты, и дон Херонимо, зная обо всем по рассказу Хуана Анхеля, без труда уличил меня во лжи, когда я пытался уверить, что успехом наша охота был обязана Браулио.

Эмма сказала о намерении Карлоса поохотиться вместе со мной на оленей, и он пришел в восторг от моего обещания устроить ему отличную охоту недалеко от дома.

Когда сестра ушла, Карлос предложил показать мне свое английское ружье, и мы поднялись ко мне в комнату. Это было точно такое же ружье, как то, что отец подарил мне, когда я вернулся из Боготы. Но до того как я увидел его, Карлос объявил, что подобного оружия в нашей стране еще никто в руках не держал.

– Ну вот, – сказал он, когда я осмотрел ружье. – Из этой штуки ты убил бы такого зверя?

– Конечно, оно бьет на расстоянии в шестьдесят вар.

– За шестьдесят вар уже можно стрелять?

– На полную точность в таких случаях опасно рассчитывать, сорок вар и то достаточно далеко.

– А на каком расстоянии ты был, когда стрелял в ягуара?

– В тридцати шагах.

– Ну, брат, вижу, я должен отличиться на нашей охоте, не то придется мне забросить ружье и дать клятву больше никогда в жизни не охотиться даже на колибри.

– О, не беспокойся! Я предоставлю тебе возможность блеснуть, загоню оленя прямо в сад.

Карлос засыпал меня вопросами о наших соучениках, соседях и подругах из Боготы, и мы предались воспоминаниям о годах ученической жизни. Он рассказал мне о своих новых встречах с Эмигдио и от души хохотал, вспоминая потешную развязку романа нашего друга с Микаэлиной.

Карлос вернулся в Кауку восьмью месяцами раньше, чем я. За это время он отрастил бачки, и их чернота подчеркивала его нежный румянец; губы, как всегда, были яркими и свежими; пышные, слегка вьющиеся волосы осеняли гладкий, словно фарфоровый, лоб. Несомненно, он был очень хорош собой.

Он рассказал мне также о своих хозяйственных делах, об откорме молодняка, о расчистке новых пастбищ и, наконец, о твердой надежде стать вскоре состоятельным землевладельцем. Я догадывался о его планах на будущее и видел, что он делает точный прицел на верную неудачу, но старался не прерывать его, чтобы избавить себя от необходимости говорить о своих делах.