Разбитый - Истон Эли

Всё в нём казалось правильным, совмещалось с чем-то внутри меня, будто часть моего нутра встала на своё место. Если мой гомосексуализм когда-нибудь был гипотетическим, теперь всё стало ясно. Незыблемое доказательство, знакомься, это Брайан Маршал. Брайан, незыблемое доказательство.

Лэндон смотрел в потолок и гладил меня по руке.

— Что ж, на это не ушло много времени, — с оттенком иронии произнёс он.

Я хохотнул.

— Прости?

Он усмехнулся.

— Нет. Извини. Не на это. Я имею в виду… мы поцеловались вечером прошлой пятницы. Прошло восемь дней, и вот мы здесь.

Я фыркнул.

— И мы не видели друг друга два из этих дней.

— Это правда. Вот тебе и мой железный самоконтроль.

Я поднял голову, чтобы получше рассмотреть его лицо.

— Ты пытался не заняться со мной сексом? Это была, типа, жизненная цель?

Он посмотрел на меня взглядом в стиле «понятное дело».

— Чувак. Ты Брайан Маршал. Знаешь, как тяжело было находиться рядом с тобой эти последние несколько недель и не вести себя как извращенец или полный придурок? Я дам тебе знать, дабы быть хорошим другом, я возвысился над этим.

Моё сердце наполнилось вспышкой счастья.

— Извини. Я угрожаю твоему ордену за святость?

— Определённо, сударь. А я заслужил этот чёртов орден.

— Ммм. Ну, я признаю и преклоняюсь перед твоими предыдущими попытками. Но слава богу, мы прошли всю эту чепуху.

Я положил голову ему на плечо и провёл пальцами вниз по лёгкой впадине между его грудными мышцами. Он издал звук, похожий на вздох, и какое-то время ничего не говорил. Его большой палец двигался вверх и вниз по моей руке.

Кто знал, что большие пальцы могут быть эротичными? Я вновь оценил пальцы Лэндона после этого массажа.

Я почувствовал, как он сглотнул.

— Ты хотел, чтобы это было на один раз или…

Я приподнялся на одной руке и посмотрел на него мрачным взглядом.

Он выглядел смущённым.

— Прости. Я не имею в виду… Я не хочу этого. Просто не хочу предполагать.

— Что предполагать?

— Это… — он колебался. Затем приобрёл своё серьёзное и зрелое выражение лица. — Я не хочу предполагать, что ты хочешь быть со мной. Быть вместе. Как… пара. Я знаю, ты не можешь быть открытым. Знаю, что для тебя это сложно.

От этого я почувствовал себя дерьмово.

— Да, это сложно. Это значит, что у нас ничего не может быть?

— Нет! Нет, это не так. Если ты хочешь. В смысле, этого.

Что-то в его честности вызвало у меня улыбку. Он был таким искренним. И было то раннее признание, когда он сказал, как сильно ему приходилось стараться быть мне только другом, и ничего больше.

Он действительно хотел меня.

Я улыбнулся.

— Ты смешной.

— Я смешной? — его брови взлетели вверх, будто он обиделся, но один уголок его губ тоже поднялся.

— Перестань пытаться быть вежливым и отпустить меня с крючка. Я не хочу отпускаться. Ты мне нравишься.

— Правда? — он казался удивлённым.

— Да. И раньше нравился.

— Раньше?

В моей голове произошла короткая, но напряжённая битва. Я не хотел быть занудой. Но было кое-что, чем я уже какое-то время хотел поделиться с Лэндоном.

Решив быть смелее, я встал и пошёл к своему рюкзаку. Я достал потрёпанный серый блокнот — намеренно без особых примет — и пролистал его. Нашёл страницу, которую искал. Я согнул блокнот пополам, чтобы была видна только одна страница, и вернулся на кровать. Протянул блокнот Лэндону.

Я пытался вести себя как ни в чём не бывало, но моё сердце колотилось от нервов, а внутренний голос оплакивал кончину моей крутости. На самом деле, он рвал на себе одежду от горя. Ох, ладно.

Лэндон взглянул на страницу, затем на моё лицо. Он взял блокнот.

— Мэдисон говорила, что ты пишешь стихи.

— Уже несколько лет.

Он приподнял брови.

— Что? В писательстве есть что-то не то?