Разбитый - Истон Эли

— Нет, — решительно произнёс он. — Вовсе нет.

Он ссутулился и прочитал стих, держа блокнот обеими руками.

И боже, как было ужасно наблюдать за ним. Единственными людьми, с которыми я делился своими стихами, были мои учителя английского и, время от времени, класс, если учитель заставлял меня читать что-то вслух. Я никогда не рассказывал Джейку о стихах и мог только представить реакцию своего отца. Писать стихи было не особо мужественно. Или даже современно. Но иногда я просто должен был всё выпустить. И стихи были быстрым и лёгким способом выразить, что я чувствую.

Вверху над всеми своими стихами я ставил даты. Тот, который я показал Лэндону, был написан в сентябре, на первой неделе учёбы. Я помнил день, который вдохновил это. Я видел Лэндона в коридорах. Это был первый раз, когда я увидел его с начала нового учебного года, и он выглядел старше, здоровым и счастливым. Он был в синей рубашке с коротким рукавом и в джинсах, с надетой козырьком назад бейсболкой. Такой чертовски милый. Я видел, как он давал «пять» некоторым девушкам в коридоре и останавливался поболтать с ними, улыбаясь и смеясь.

В тот день мой желудок перевернулся при виде того, каким безмятежным он выглядел. И, давайте честно, это произошло от хорошего, старомодного потока похотливости.

Однако, стих назывался «Жить в твоей коже», и это было скорее о том, как я наблюдал за ним издалека, как завидовал ему, как хотел быть смелым и таким же свободным, как он. И всё же, кое-что было между строк. Я сох по нему.

Я бы никогда не показал ему своих совсем недавних стихов о нём. Ох, нет, чёрт возьми. Никакому парню не нужно было так сильно поднимать эго.

Он закончил читать, но продолжал смотреть на страницу, большим пальцем потирая спираль блокнота, будто не мог смотреть на меня.

— Тебе не нравится, — сказал я, пытаясь забрать у него блокнот.

Он вцепился в него, не отпуская.

— Конечно, это не так. Я не знаю, что сказать. У тебя талант к языку, Брайан. Это великолепно.

Он посмотрел на меня тёплым взглядом. Я выдохнул с облегчением. На этот раз, когда я потянул, он позволил мне взять блокнот.

— Я просто хотел показать, что думал о тебе и тогда. Раньше.

— Можно почитать ещё?

— Нет, чёрт возьми.

Мы оба рассмеялись, и это сняло напряжение.

— Пожалуйста-пожалуйста? — он надул губы.

— Может быть, когда-нибудь, — игриво ответил я. — Если ты будешь со мной очень милым, — я встал и положил блокнот в рюкзак.

Он сел на кровати, скрестив ноги.

— Раз уж мы признаёмся, очевидно, я тоже замечал тебя.

— Да? Расскажи мне, — я вернулся на кровать, ложась на бок.

Он скорчил гримасу.

— Брось. Ты знаешь, что все девчонки в школе сохнут по тебе. Давай просто скажем, что у меня не было иммунитета против этого. Но… — выражение его лица стало обеспокоенным, и он жевал свою губу.

— Но что?

— Можно задать тебе серьёзный вопрос? Думаешь, это из-за стрельбы? Что-то вроде… переноса? Благодарности? Потому что ты ничего мне не должен, Брайан.

— Я думал об этом, — я устроился на подушке, положив одну руку за голову. Я зацепился одной лодыжкой за его колени, просто чтобы касаться его. — Очевидно, у меня ПТСР, и твоё присутствие рядом помогает с этим, и это вероятно из-за того, что произошло в тот день в столовой. Но это не благодарность. Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. Ты не изводишь людей. Ты стараешься ко всем прислушиваться, но защищаешь то, во что веришь. И я не могу вспомнить ни одного другого человека, которого я встречал за всю свою жизнь, который был бы… по-настоящему выдающимся человеком, — я сглотнул. — Плюс, ты горячий.

Лэндон рассмеялся — дрожащим, слегка истеричным смехом.

— Теперь ты определённо мне льстишь.