Отец на час - Ирма Уокер (1999)

— Вижу, что недостаточно. Что ж, обратитесь к одному из ветеринаров округа. Конечно, все они лечат в основном кошек и собак, но они отличные специалисты, а главное, мужчины.

И Элисон повесила трубку, не дожидаясь ответа. В зеркале, висящем над полкой с телефоном, она увидела свои горящие глаза и перекошенное от гнева лицо. Элисон нервно рассмеялась, мысленно обругав себя за отсутствие выдержки.

Сердито отвернувшись от телефона, она сосредоточилась на приготовлении пищи. Когда Элисон засовывала бифштекс в гриль, телефон зазвонил снова. На этот раз она пропустила звонков десять, прежде чем поднять трубку.

Элисон не успела произнести ни слова — голос Коула оглушил ее.

— Как скоро вы сможете сюда добраться? Мое ранчо в трех милях от поворота на шоссе номер двенадцать…

— Я знаю, где ваше ранчо. Буду через двадцать минут.

Элисон получила удовольствие, снова повесив трубку, прежде чем Коул успел что-либо ей ответить.

Она с сожалением выключила гриль. Ей пришлось работать без обеда, а потом она была так поглощена уборкой дома, что не успела поесть. Кофе и тост на завтрак — все, что она ела сегодня. Что ж, она попытается спасти бифштекс, когда вернется. Если повезет, это будет часа через полтора.

Элисон доехала до ранчо Коула ровно за двадцать минут, хотя ей и пришлось заехать в клинику, чтобы захватить инструменты и спецодежду. Остановившись на подъездной дорожке, она бросила беглый взгляд на внушительный дом из серого камня, но тут Коул открыл дверцу ее автомобиля. Элисон привыкла видеть его уверенным в себе и даже надменным, но когда Коул процедил сквозь зубы:

— Что вы так долго, черт возьми! — она вдруг с удивлением поняла, что ему не по себе.

— Вы звонили всего двадцать минут назад, — сказала Элисон.

Коул провел ладонью по волосам, взъерошив их. И лицо его тут же приобрело мальчишеское выражение. Но Элисон знала, что это впечатление обманчиво.

— Черт побери, извиняюсь. Я забыл, что не вызывал вас заранее. Эта кобыла — результат почти десятилетней работы по селекции. Я не собирался случать ее еще несколько сезонов, но один из моих работников — идиот — зазевался, и жеребец покрыл ее, прежде чем мы успели что-нибудь предпринять. Надо было мне попросить Эрла сделать лошади аборт, но она была… ну, она была так довольна собой… Черт побери, сейчас уже поздно сожалеть. Надеюсь, вы сможете что-нибудь для нее сделать. Ей так тяжело, бедняге.

Элисон была несказанно удивлена. Она вспомнила, как во время все того же самого обеда Коул возмущался теми, кто пестует своих домашних любимцев, забывая о том, что вокруг голодают дети. Она никак не ожидала от него такой сентиментальности, даже в отношении дорогой кобылы.

Достав из машины чемоданчик с инструментами, Элисон последовала за Коулом в самый большой сарай из всех, что ей когда-либо доводилось видеть. Огромное деревянное строение заливал естественный свет из прорубленных в крыше отверстий. За приоткрытой дверью в кладовку она увидела множество уздечек, седел и другого снаряжения, аккуратными рядами развешанного на деревянных крюках. С профессиональным одобрением она отметила про себя чистые полы, запах свежего сена и особый аромат хорошо ухоженных лошадей.

Коул остановился перед стойлом и отступил, пропуская вперед Элисон. Кобыла стояла, опустив голову, на свеженастеленной соломе. Вокруг нее молча сгрудилось несколько мужчин. Даже с выпученными глазами и покрытой каплями пота холкой кобыла была очень красива. Элисон сразу поняла, почему Коул сказал, что это особенное животное.

Она провела рукой по вздымающимся бокам, чтобы определить положение плода. Ноздри лошади задрожали, она словно просила Элисон о помощи.

— Все хорошо, мамочка, — ласково произнесла Элисон, зная по опыту: ничто не способно успокоить измученное болью животное лучше, чем ласковый человеческий голос. — Не бойся, Элисон с тобой.