Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– Разве дверь нельзя отпереть вашим ключом? – заметил в ответ Калиостро.

– Но ключ у меня, значит, он не может быть у господина де Босира.

– С тем же успехом, как один ключ, можно изготовить и два, – возразил Калиостро, глядя ей прямо в глаза.

– Вы располагаете неопровержимыми уликами, – медленно проговорила графиня, – а у меня есть только подозрения.

– У меня тоже есть подозрения, – отвечал Калиостро, – и они не уступают вашим, сударыня.

С этими словами он сделал неуловимый жест рукой, означавший, что Жанна может удалиться.

Она пошла вниз; но на лестнице, где еще недавно было темно и безлюдно, ее ждали два десятка лакеев, выстроившихся через равные промежутки со свечами в руках; граф Калиостро раз десять выкрикнул перед ними: «Ее сиятельство графиня де Ламотт!» Она вышла, дыша злобой и жаждой мести, подобно василиску, изрыгающему огонь и яд.

16. Письмо и расписка

На другой день истекал последний срок платежа, который королева назначила ювелирам Бемеру и Босанжу.

Поскольку королева взывала в своем письме к их осторожности, они ждали, когда доставят пятьсот тысяч ливров. Даже для таких богатых коммерсантов получение пятисот тысяч ливров – дело нешуточное, а посему компаньоны заготовили расписку, исполненную самым красивым почерком, каким только пишутся деловые бумаги.

Но расписка оказалась ни к чему: никто не приехал, чтобы получить ее в обмен на пятьсот тысяч ливров.

Ювелиры провели скверную ночь в ожидании гонца, которого почти не надеялись увидеть. Впрочем, кто знает, что у королевы на уме? Ведь ей приходится держать все дело в тайне, а потому ее посланец может прибыть и после полуночи.

Рассвет следующего дня развеял упования Бемера и Босанжа. Набравшись решимости, Босанж устремился в Версаль вместе с компаньоном, который притаился в глубине кареты.

Бемер попросил, чтобы его допустили к королеве. Ему ответили, что это невозможно, если у него нет письменного приглашения.

Он удивился, встревожился, стал настаивать. Он знал, с кем имеет дело, и, не скупясь раздавал в передних направо и налево камешки подешевле, а потому не остался без помощи: его отвели туда, где должна была проходить королева во время прогулки по Трианону.

Мария Антуанетта, еще охваченная трепетом после свидания с Шарни, ставшего не любовником ее, но возлюбленным, шла к дворцу, предаваясь безмятежным мыслям и сердечному веселью, как вдруг перед ней явилась сокрушенная и почтительная физиономия Бемера.

Она улыбнулась ему, и он, истолковав эту улыбку в самом благоприятном для себя смысле, отважился просить королеву о краткой аудиенции; Мария Антуанетта согласилась принять его в два часа, то есть после обеда. Он поспешил поделиться этой изумительной новостью с Босанжем, который ждал в карете, потому что у него был флюс и он не смел показаться на глаза королеве в столь безобразном виде.

– Нет никакого сомнения, – решили компаньоны, толкуя каждый жест, каждое слово Марии Антуанетты, – нет никакого сомнения, что в ящике у королевы приготовлена сумма, которую она не смогла вчера нам передать; она назначила аудиенцию на два часа, потому что в это время будет одна.

И ювелиры, подобно персонажам известной басни, принялись ломать голову над тем, как им заплатят, купюрами, золотом или серебром.

Ровно в два часа Бемер был на месте; его ввели в будуар ее величества.

– Что там у вас еще, Бемер? – начала королева, едва завидев его на пороге. – Снова хотите потолковать со мною о драгоценностях? Знаете ли, не везет вам со мной!

Бемер решил, что в покоях есть посторонние и королева боится, что их разговор будет подслушан. Поэтому он с понимающим видом огляделся по сторонам и отвечал:

– Да, ваше величество.

– Что такое? – удивилась королева. – Вы хотите сказать мне что-нибудь по секрету?

Он смолчал, в глубине души возмущаясь таким притворством.