Индийская страсть - Хавьер Моро (2008)

По прибытии в Марсель они удивились, узнав, что стали знаменитой парой в Европе. Внизу, прямо у сходней, их поджидали многочисленные фотографы и журналисты. Радже было неприятно от бесцеремонно задаваемых вопросов, но Анита, сделав над собой усилие, попыталась ответить на них, хотя порой это было отнюдь не просто. «Принцесса, правда ли, что вы ели змеиное мясо каждый день?», «Станет ли когда-нибудь ваш сын королем Индии?», «Правда ли, что вы живете заточенная в гареме?», «Как вы ладите с остальными женами вашего мужа?» Ответы Аниты, из которых следовало, что у нее нормальная жизнь, казалось, разочаровали собравшихся. Им наверняка хотелось услышать, что на завтрак ей ежедневно подают маринованное мясо змеи, что ее сын — будущий император и что она королева в гареме раджи. Только такая история андалузки, превратившейся в принцессу из «Тысячи и одной ночи», могла бы вызвать ажиотаж.

Когда они прибыли в Париж, на Аустерлицкий вокзал, перрон тоже был забит журналистами, которые обрушили на них такой же поток бестактных вопросов. Но среди этого скопища народа, среди носильщиков, обвешанных чемоданами, и повозок, загруженных баулами многочисленной свиты, Анита разглядела дона Анхеля Дельгадо и донью Канделярию, а рядом с ними сестру Викторию, живущую в Париже со своим американским мужем. Чета Дельгадо примчалась из Мадрида для семейной встречи, потому что Анита с раджей не могли приехать в Испанию из-за нехватки времени.

«Такое впечатление, будто они стали меньше», — мелькнуло в голове удивленной Аниты. Родители показались ей еще более худощавыми и хрупкими, чем прежде, хотя и очень хорошо одетыми: отец был в сером фетровом цилиндре, а донья Канделярия блистала в каракулевом пальто и шляпе со страусиными перьями. За ними стояла сестра Виктория, у которой заметно округлился живот. «Мои родители не остановились перед тем, чтобы поцеловать и обнять маленького Аджита, которого они называли «наш индусик», — записала в своем дневнике Анита. — А Виктория только смотрела и тискала его, как игрушку, вероятно думая о том, что в скором времени у нее будет такой же, но только из собственной плоти…»

Находясь в Париже вместе с семьей, Анита с трудом вела светскую жизнь. Ужины в домах друзей-аристократов Джа-гатджита утомляли молодую женщину. Она бы предпочла тысячу раз поужинать с родителями, после того как купала и укладывала спать своего сына с помощью Далимы. Маленькие радости материнства полностью компенсировали чувство свободы, получаемое от светской жизни. Но Анита понимала, что светские рауты — это цена, которую она должна была платить за то, что они с мужем стали парой, вызывающей самый большой интерес de tout Paris[38]. Раджа был счастлив, поскольку чувствовал себя в центре внимания; к тому же за ужином с маркизами и графами он общался с выдающимися деятелями того времени: писателями Марселем Прустом, Эмилем Золя и Полем Бурже, великим русским хореографом Сергеем Дягилевым и другими. Возможность ощущать себя частью этого мира доставляла ему глубокое внутреннее удовлетворение. Немного индийских принцев могли этим похвастаться, а еще меньше могли сделать в Европе моду на Индию. Разве не он добился того, чтобы Дягилев объявил своей следующей премьерой балет «Голубой бог», тема которого, навеянная Индией, пришла ему в голову после знакомства с раджей Капурталы?