Индийская страсть - Хавьер Моро (2008)

Однажды утром, воспользовавшись тем, что Анита с раджей отправились в Биарриц и оставили ребенка на ее попечение, донья Канделярия взяла его на руки и, не говоря ни слова ни Далиме, ни дону Анхелю, отправилась с ним погулять. Не тратя времени зря, она зашла в собор Парижской Богоматери. «В два счета, — как писала Анита в своем дневнике, — без вступлений и молитв, она окрестила своего внука в той емкости со святой водой, что стояла у входа».

Когда они вернулись из Биаррица, донья Канделярия сказала дочери, что та теперь может спать спокойно, поскольку Аджит спасен как христианин. Выслушав подробности того, что сделала мать, Анита испугалась.

— Мама… Ради Бога! Что будет, если узнает раджа!

— Я не сделала ничего плохого.

— Если Джагатджит узнает, он сильно рассердится.

— Ну что ты, я не думаю, что немного святой воды может причинить вред сикху.

— Ты должна пообещать мне, что рта не раскроешь… Не говори ни папе, ни Виктории.

— А почему кто-то должен узнать, дочка? Я тебе обещаю.

После некоторого молчания Анита пристально посмотрела на мать, как будто хотела что-то спросить у нее и не решалась.

— Послушай… а как ты его назвала? — распираемая любопытством, произнесла она после паузы.

— Анхель, как и его деда. На всякий случай, чтобы ты знала.

Для Аниты Биарриц стал сценой еще одного неприятного инцидента с англичанами. Из-за кем-то допущенной протокольной ошибки гостиничные номера, в которых они расположились в Hotel de Palais, находились рядом с апартаментами короля Англии, Эдварда VII. Похоже, монарх был не очень щепетилен в данном вопросе и не сделал никакого замечания по этому поводу, но его адъютанты стали энергично протестовать, явившись к администрации отеля. Какой скандал — соседствовать с раджей, который сожительствует с испанской танцовщицей!

Анекдотичная ситуация превратилась в комедию для знатных дам и членов свиты. Но с другой стороны, люди, которые буквально изливали яд, немели от восхищения перед этой четой, вызывавшей неизменное любопытство везде, где она появлялась. Он — с брошью из трех тысяч бриллиантов и жемчужинами на складках тюрбана, и она — великолепная в своем роскошном сари с изумрудным полумесяцем на лбу. Оба настолько свободно вели себя в обществе, что казалось, будто они рождены для этого. Анита, с легкостью общавшаяся с незнакомыми людьми, поражала всех; кроме того, она обладала таинственным талантом быть понятой на любом языке, с кем угодно и где угодно. Никто уже не удивлялся тому, что фотографы и репортеры, словно охотничьи собаки, были начеку и следили за каждым ее движением.

Прежде чем отправиться в Лондон, чтобы затем отплыть обратно в Бомбей, Анита передала своей матери большой тяжелый пакет, завернутый в подарочную бумагу.

— Мама, я хочу, чтобы ты отвезла это в Малагу. Это обещание, которое я дала Деве Марии Победоносной, которая спасла меня во время родов.

Когда донья Канделярия развернула его, она не удержалась и восторженно ахнула: накидка Богородицы, расшитая драгоценными камнями, была настоящим произведением искусства.

— Работникам мастерских на улице Мира в Париже потребовалось больше года, чтобы создать это. Мама, объясни епископу, что это приношение я делаю моим землякам и Богородице. Во время своего праздника она должна быть самой нарядной в Испании.

Прощание, как всегда, было грустным. Анита не знала, сможет ли она приехать в Европу в следующем году. Она забрала с собой книги — «Историю Испании» и «Дон Кихота», которые родители по ее просьбе привезли из Мадрида. Анита не скрывала, что очень тоскует по Мадриду, Малаге и своим друзьям, а также по запахам, цветам и звукам Испании. По своим корням. Чувствуя, что в этот момент переживает ее дочь, донья Канделярия сказала:

— Да, конечно. — И поспешила перевести разговор на другую тему, спросив: — Ты знаешь, что Ансельмо Ньето женился?