Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

— Обвиняемая, встаньте! — иронически произнесла та. — Не надо так зло на меня смотреть. Я знаю, что у Курта слишком специфическое мировоззрение. Он хочет восстановить величие Германии и ненавидит амбициозную посредственность, компромиссы республиканцев, которым так и не удалось пересмотреть условия Версальского договора. Я не могу сказать, что он не прав по многим пунктам. И потом не только негодяи поддерживают эту партию.

— А как же его антисемитизм? — не унималась Ленор, уперев руки в бока. — Ты думаешь, ему понравится, если он узнает, с кем ты сейчас находишься? Я больше чем уверена, что, выходя из дома, ты не сказала ему, куда идешь.

Мариетта покраснела.

— Ну и что? — возразила она. — Мне скучно дома. Я вас так давно не видела.

— Конечно, ты ведь так занята, — улыбнулась Шарлотта. — Тебе нужно уделять время твоим новым подругам, таким как прекрасная Магда, ставшая недавно фрау Геббельс, после того как не смогла окрутить так любимого ею фюрера. Тем не менее ее бывший тесть — еврей, а ее саму обвиняли в связях с убежденным сионистом. Странное совпадение. Что она могла найти в этом хромом карлике? Если ты теперь должна посещать все собрания у ее мужа-гауляйтера, неудивительно, что ты не можешь проводить с нами столько времени, как раньше.

— Нет, не потому. Что с того, что я принимаю участие в некоторых приемах вместе с Куртом и у меня есть членский билет партии?

— Еще бы у тебя не было билета, когда твой муж один из первых ее поклонников.

— Ну что с вами случилось сегодня? — воскликнула Мариетта, раскрасневшись от волнения. — Вы как-то сразу меня возненавидели! А ведь у нас было столько хорошего! Неужели вы забыли эти последние годы?

Ее умоляющий взгляд был похож на взгляд ребенка, который требовал, чтобы его приласкали. Сара почувствовала обеспокоенность. Агрессивность ее подруг показалась ей чрезмерной, но она понимала их. Мариетта Айзеншахт оставалась для нее загадкой. Когда-то она настояла, чтобы именно Сара сделала для нее свадебное платье, и до сих пор продолжала одеваться у нее, так же как и многие жены промышленников и влиятельных банкиров, чьи мужья финансировали нацистскую партию или играли в ней важную роль. Несмотря на определенную скованность, которую Сара испытывала по отношению к таким клиенткам, экономическая ситуация не позволяла показывать им свое истинное отношение. Тем не менее от такой сбивавшей с толку двусмысленности Сара чувствовала себя не в своей тарелке.

— За шесть лет многое изменилось, — сухо сказала Ленор. — Ты не можешь закрывать на это глаза, Мариетта. Ты хоть просматриваешь статьи, которые появляются в ежедневных газетах твоего мужа? Он ведь персона публичная, которая тоже субсидирует эту партию. Может, не так сильно, как это делают магнаты Крупп или Туссен, но все-таки.

Рассерженная Мариетта вскочила на ноги.

— Хватит на меня нападать! Это не я привела страну к катастрофе. И не я заставляю людей голосовать на выборах. Никто не принуждает их кидать бюллетени в урны.

— Это так, — сказала Шарлотта, скрестив на груди руки. — Вот только поведение нацистов не имеет ничего общего с демократией.

— Значит, ты полагаешь, что власть коммунистов была бы лучше? Хочешь, чтобы к власти пришли большевики? Спроси, что думает на этот счет Софья.