Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

Выйдя на площадку, Макс удивился, обнаружив, что двери его студии приоткрыты. Смелая и абсурдная мысль промелькнула в голове: «Неужели вернулась Ксения, а двери для нее открыл портье?» Несмотря на то что он больше там не жил, переехав после смерти отца в другое место, Макс сохранил за собой студию, так как это был единственный адрес, который знала Ксения.

Заметив взломанный замок, он с бьющимся сердцем вошел внутрь. Печальная картина предстала его взору. Рефлекторы были опрокинуты, раскуроченные ящики выпотрошены, размотанные ленты пленок лежали на мебели. Разломанный надвое гипсовый манекен лежал на куче мусора на стульях и канапе. Некоторые полки были сорваны, лоскуты шелка свисали с проволочных экранов. От стеклянных рамок остались осколки, а куски разорванных фотографий валялись на полу вперемешку с электрическими проводами, и среди них головы двух манекенов Зигеля, которые он привез из Парижа.

Медленной походкой лунатика Макс прошелся по комнате. Обломки хрустели при каждом его шаге. Дверь в лабораторию была распахнута. На полу из керамической плитки валялись разбитые на тысячи кусочков флаконы, кюветы, мензурки. Воздух пропитался запахом химических реактивов.

Макс остановился посреди помещения, сбитый с толку, чувствуя, что у него перехватило дыхание.

— Боже мой, негативы! — вспомнил он, перед тем как выйти на лестничную площадку.

Дверь его жилого помещения казалась нетронутой. Его руки тряслись, он не смог сразу вставить ключ в замочную скважину. Щелкнув выключателем, Макс не смог сдержать облегченный вздох. Все было в порядке. Большие шкафы, где хранились негативы, каждый под своим номером, стояли запертыми вдоль стен. Каталоги лежали на этажерках. Здесь хранились все его работы, часть его самого, возможно, лучшая часть.

Значит, вандалы не смогли разорить это помещение или у них просто не хватило времени. Услышав шум, портье их спугнул. Этот нацист был бы рад сам указать им дорогу в его комнаты. Макс ни секунды не сомневался, что это дело рук именно штурмовиков СА. Все говорило о том, что они таким образом отплатили Максу за его обличительный фоторепортаж.

Вернувшись в фотоателье, он поднял стул, сел и дрожащей рукой потер затылок. Понадобится несколько дней, чтобы убрать весь этот бардак и заказать новое оборудование. Его секретарь будет в шоке. Сеансы позирования придется отменить.

По идее, ему надо было заявить о погроме в префектуру полиции. Но как отнесутся к людям в коричневых рубашках чиновники из импозантного здания на Александерплац? Говорят, что там привыкли не замечать их выходки, тем более что недавно сам Геринг провозгласил о создании вспомогательных полицейских отрядов, составленных как раз из вооруженных частей СС. Макс очень удивился бы, если бы такие части уже не были сформированы.

Он согнулся, чтобы поднять несколько разорванных фотографий. Интересный получается коллаж из видов города и фотографий головных уборов, заказанных «Die Dame». Нелестные фотографии физиономий штурмовиков СА были изодраны. С особенной бережностью Макс попробовал соединить кусочки портрета Ксении. Внезапно его охватила такая острая тоска по этой женщине, что он согнулся, как от физической боли.

В первое время после разрыва он думал о ней не переставая. Без нее ему не хватало кислорода, словно внутри у него была кислота, которая безжалостно разъедала его. Перед глазами постоянно стояли ее милое лицо, улыбка, движения, жесты. Жесточайшую потребность в ее присутствии не могли заглушить ни алкоголь, ни другие женщины. Ксения продолжала оставаться с ним, в его плоти и душе.

Задетый за живое их ссорой, Макс выждал некоторое время и, успокоившись, написал ей несколько писем, после чего стал ожидать ответа. Чем больше проходило дней, тем более нетерпеливым становился он, несколько раз за день спускался на улицу в ожидании почтальона. Надежды оказались напрасными, Ксения не ответила, и это вызвало у него не только горечь, но и гнев.