Комплекс Мадонны - Норман Богнер (1997)

Тедди стоял у батареи в пустой квартире, выходящей окнами на ООН. У него были мокрые брюки. На улице серело нью-йоркское утро с проливным дождем, конца которому не было видно. Ветер нес грипп, мужчины и женщины, стоящие на автобусных остановках, закрывали головы свежими газетами, пытаясь защититься от его порывов. Сняв шляпу, Тедди пощупал повязку над глазом. Она была влажная, и от этого швы ныли. Тедди позвонил в контору и сообщил секретарше, что его не будет сегодня, а возможно, и целую неделю. С ним произошел несчастный случай, сказал он, не подозревая о скрытой в этой фразе иронии. Теперь рынок, плотное расписание встреч и совещаний казались далекими и нереальными. Невозможно было представить, как он сможет сидеть за столом с другими людьми, обсуждая что-то столь тривиальное, как структура корпорации и новый выпуск акций. Слова и цифры на листах бумаги в пухлых папках принадлежали той бессмысленной суете, которую раньше Тедди ошибочно принимал за жизнь и даже за страсть.

Эти магнитофонные ленты стоили уплаченных за них денег. Тедди искал откровений, но был вознагражден тайнами, личными, укрытыми от постороннего глаза секретами. От выслушавшего откровения ждут только советов, обычно он не вмешивается. Но Тедди необходимо было действовать. С этими мыслями — сейчас вопрос стоял не просто о том, что делать с Барбарой, — сегодня утром он достал из своего сейфа в банке «Чейз Манхэттен» десять тысячедолларовых банкнот.

Тедди набрал номер, который ему сообщили в справочной, принадлежащий покойному и анонимному У. Т. Гранту. Справедливость — это абстрактное понятие правосудия; в повседневной жизни она обычно сводится к долларам и центам, и Тедди был готов выплатить компенсацию. На звонок ответила женщина.

— Алло, — сказал Тедди, удивленный ее грубым тоном. — Это дом мистера Гранта?

— Да.

— Я могу поговорить с ним? — спросил он, пытаясь изобразить голосом полную невинность.

— Это шутка или что?

— Нет, не шутка.

— Ну, так он умер. Он был убит! — резко произнесла женщина.

Тедди поразили ее слова. Насыщенные злобой, тревогой, обвинением. Несомненно, бесспорно чувства направлены против него.

— Я что-то слышал… но был не уверен.

— Что ж, я его дочь, и я видела его труп. Он был убит.

Это слово снова ударило Тедди, и ему стало как-то не по себе.

— Кто вы?

— Я живу в этом же здании.

— Неужели?

— Да, живу.

— Как ваша фамилия? — подозрительно спросила женщина.

— Это неважно.

— Тогда чего же вы хотите?

— Помочь.

— Ну, так у вас неспокойна совесть по поводу старого ниггера, который носил ваши вещи?

— Нет, не у меня, — после паузы сказал Тедди.

— Почему вы не хотите назвать себя?

— Предпочитаю обойтись без этого. Вы живете по тому же адресу… дом двести девяносто пять по Сто тридцать пятой улице?

— Зачем вам это знать?

— Я только что сказал вам. Я хочу что-нибудь сделать.

— Если вы собираетесь прислать цветы, то можете засунуть их себе в задницу. Если вы — тот врач, я надеюсь, что вы больше не проведете ни одной спокойной ночи. Его убили, когда он защищал ваше имущество. Имущество! Разве оно стоит чьей-либо жизни?

— Не знаю. Я не врач. Я просто…

Когда она снова заговорила, Тедди сжался от ужаса, а его рука так сильно затряслась, что трубка едва не выпала из нее.

— Вы убили его, так?

— Я…

— Я звоню в полицию, мистер. Мы найдем вас, не беспокойтесь. Никогда не забуду ваш голос. Если мне придется…