Комплекс Мадонны - Норман Богнер (1997)

Я одеваюсь ровно за пять секунд. Она продолжает стоять посреди комнаты. Опустив голову, раскачиваясь. Она не может взглянуть на меня.

«Этого нельзя простить, да, Барб?»

У меня сильно трясутся руки. Я хочу, чтобы Лаура умерла. Я так хочу этого.

«Простить? Я надеюсь, что ты отправишься прямиком в ад, свинья».

«Признай одно, Барб, и тебе будет легко до конца жизни. Узнай крупицу правды. Тебе ведь было приятно».

Я плюю ей в лицо. Я страшно голодна. Я иду по авеню Содружества и захожу в итальянский ресторан, который обычно избегаю. Я съедаю два бутерброда с мясом. Сижу здесь до трех часов. Официант шутит на тему того, что хорошенькая девушка сидит без спутника. Я заказываю две бутылки «кьянти». Официант делает мне предложение. Если я пойду с ним домой, он оплатит счет. Я говорю, что согласна. Мне приходится. Я оставила деньги дома. У меня нет вещей. Я не могу пойти в гостиницу. Официант настроен дружелюбно. Он так много смеется. Утром, когда я просыпаюсь, он еще спит. Постель в крови. В моей крови. Мне так больно между ногами. Я одеваюсь. Не могу засунуть ногу в туфлю. Там что-то есть. Десятидолларовая бумажка. Я беру ее. Я останавливаю такси и прошу водителя подождать. Мы едем через Роксбери, затем Бэк-бей, я больше не хочу видеть Бостон.

Я поднимаюсь по лестнице. Лифт слишком шумный, его слышно в квартире. Я задыхаюсь; я понимаю, как глупа. Но мысли у меня неясные. Конечно же, сумочки у меня нет, значит, нет и ключа. Лауре придется впустить меня. В дверь засунут конверт. На нем написано мое имя. Внутри ключ и записка, которую я не удосуживаюсь прочесть. Я захожу в гостиную. Ничего не изменилось, ничего не сдвинуто с места, но Лаура затопила камин. Он еще тлеет. Я вижу края обугленных фотографий. Я захожу в свою комнату, собираю свои вещи. Не вижу и не слышу Лауры и не хочу этого…

Мне нужно забрать из аптечки лекарства…

О, это ужасно. Лаура лежит в ванне. Там нет воды. На полочке стоит пузырек.

— Я сейчас проснусь, доктор Фрер.

— Хорошо, просыпайтесь.

Лаура совершенно белая. У нее открыт рот. На груди и животе следы от ожогов. В пузырьке была азотная кислота. Лаура часто шутила. На пузырьке была наклейка: «На случай Судного дня». Да, это была расхожая шутка. Пузырек на случай Судного дня. Лицо Лауры перекошено. Должно быть, ей было страшно больно. Я закрываю ей рот, и лицо становится лучше. Более похожим на Лауру. У нее на носу черно-синяя ссадина.

Мне нужно что-то предпринять. Вы понимаете. Вызвать полицию.

Я смотрю на Лауру.

Я тоже люблю тебя, Лаура. Но, Лаура, я рада, что ты умерла. Я так рада. Читаю записку. «В моем начале лежит мой конец…»

С криком сбегаю вниз по лестнице. Водитель выскакивает из такси. Я говорю ему…

— Сколько я была в отключке, доктор Фрер?

— Не очень долго.

— Я чувствую себя лучше. Отдохнувшей.

— Сегодня мы сделали большой шаг вперед, Барбара.

— Я ведь сказала, что была рада, что Лаура умерла, правда? Я не вообразила это?

— Нет, вы не вообразили это.

ГЛАВА IX