Облик - София Беннет

присоединяется Диана, с обеспокоенным взглядом разглаживая свою юбку от Армани.

– Что-то случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает она.

– Это не совсем то, чего я ожидала, – объясняю я. – Ему нужно что-то... другое. Я знаю,

как быть воительницей, но не вулканом. Я не уверена, что справлюсь с этим.

– Ну, разумеется, справишься! – твердо говорит Диана. – Ты можешь показывать больше,

чем одно выражение, верно? Ты действительно блистала на тех тестовых снимках. Ты идеально

подходишь для этого бренда. Тебе просто нужно быть профессионалом, вот и всѐ.

Сейчас еѐ голос тоже звучит резко. Но она видит мой взгляд, дрожащие губы и кое-как

выдавливает из себя подбадривающую улыбку.

– Давай! Тебе понравится.

Она протягивает руку, чтобы стереть слезинку в уголке моего глаза.

– Тысячи девушек умоляли бы своих бабушек, чтобы поработать с Рудольфом. Я знаю,

тебе кажется, что он давит на тебя, но это потому что он хочет получить великолепный результат.

Это не просто рекламная кампания – это искусство. Тебе просто нужно быть храброй и рискнуть,

Тед. Вот как тебя заметили.

Через пять минут и три съеденных клубнички в шоколаде, я снова нахожусь под лучами

софитов, с подправленной причѐской и макияжем, стараясь быть профессионалом. Змеи

разложены вокруг меня. Не так много, как раньше. Возможно, бикини со стрингами. Вязаное

бикини со стрингами. Я опускаю взгляд, чтобы убедиться, что ничего лишнего не видно. И всѐ

прикрыто – пока ещѐ. Но даже папа не видел меня в таком неприкрытом виде с глубокого детства.

Если Дин Дэниэлс... Фу. Определенно, отвратительно. Мысль вызывает у меня тошноту. И они

собираются поместить фотографию на заднюю обложку миллиона журналов...

Эрик показывает Рудольфу поднятый вверх большой палец. Blondie снова врубают на

полную громкость.

– Лучше, – говорит Рудольф, – ещѐ раз. Хорошо, а теперь, очаровашка, мне нужен

пугающий взгляд. Достаточно. Добавь огня. Подумай о своем парне. Думай о вашем прощальном

поцелуе.

Непонятно почему, я думаю о Нике. Я сразу вспоминаю каждое сказанное им во время

ночного звонка слово, и насколько он заблуждается насчет Авы, и как сильно он меня взбесил.

Рудольф в ужасе отрывает взгляд от камеры.

– Хорошо, не о нѐм. Нам нужно что-нибудь... кто-нибудь... Кто тут самый

привлекательный?

– Эй! – Диана хихикает, все ещѐ глядя в монитор. Я не представляла, что она может

хихикать. Не похожа она на хихикающую дамочку. – Незачем спрашивать, Руд.

Все смеются. Не понимаю, почему. Затем краем глаза я замечаю, что Эрик вздыхает. Он

пожимает плечами и выглядит немного смущенным, но только слегка. Эрик явно привык к

разговорам о том, какой он милый, и я не удивлена, потому что здесь он самый очаровательный...

– ВОТ! Вот ОНО! – Рудольф возвращает камеру в нужное положение и начинает

щѐлкать. – Диана, как это смотрится? Продолжай в том же духе, малышка.

Он снова подходит к монитору, чтобы оценить отснятый материал, пока я пытаюсь

удерживать верное выражение лица. Я стараюсь изо всех сил. Правда. Я думаю о деньгах.

Пытаюсь притвориться, что не пялюсь на жениха супермодели, которую я никогда даже не видела,

и что все в этой полной профессионалов мира моды комнате не знают, что я в тайне мечтаю о нѐм.

И что я не сижу полуголая в ванне с вонючими искусственными рептилиями. И притворяюсь

вулканом. И что я не АБСОЛЮТНО ПОДАВЛЕНА.

Я хочу быть профи. Я приказываю своему мозгу дать сигнал глазам "пламенеть". Вместо

этого мозг самопроизвольно отключается и думает об Аве. Она сказала Джесси в точности то же

самое, что и мне: делай то, чего тебе хочется – это лучший вариант. Но в случае с Джесси она