Облик - София Беннет

плюхаюсь на своѐ место на пароме. Я больше не Зена. Я растратила всю еѐ энергию, и она

покинула меня. Я начинаю прокручивать в голове последний час, когда состоялся самый

кошмарный разговор в моей жизни.

Я отыскавшая Рудольфа, и крайне вежливо объясняющая, что я могу быть Королевой

Воинов, но у меня не выйдет изображать секси вулкан, потому что я понятия не имею, как это, и

что я не осознавала, в чѐм согласилась принять участие, и что мне действительно необходимо

вернуться домой, потому что мои близкие нуждаются во мне.

Рудольф, снова убегающий в ярости и орущий Эрику, кому-нибудь, да кому угодно, чтобы

они разобрались со мной уже.

Диана, в полном отчаянии напоминающая мне о моѐм контракте и пытающаяся

дозвониться в Модел Сити. Затем она, с отвращением объясняющая, какая куча денег вложена в

эти съѐмки и во сколько им обойдѐтся моѐ "глупое, эгоистичное, инфантильное и

непрофессиональное отношение".

Эрик, убедительно рассказывающий мне, что тысячи девушек сквозь огонь и воду бы

прошли ради возможности принять участие в этих съѐмках, и уверяющий, что это "настоящее

искусство", иначе он не втянул бы меня в это дело. Я, соглашающаяся с каждым словом. Обидно,

что видение Рудольфом "искусства" совпадает с моим представлением о "тошнотворном". В

худшем смысле.

Рудольф, разъярѐнной фурией влетающий обратно, увидев меня всѐ ещѐ в халате,

угрожающий подать в суд на Модел Сити и меня в частности, орущий, что он проследит, чтобы я

больше никогда не смогла получить работу в этой области. Ведь я всего лишь модель. Я должна

делать, что велено. Без фотографа модель – ничто. Он не позволит разрушить весь его рабочий

график только из-за того, что тупая девчонка не слушала, когда ей объясняли концепцию съѐмок.

Диана, пытающаяся по телефону договориться с агентством о модели на замену в

кратчайшие сроки.

Миранда, говорящая: «Пойдем со мной».

Она проводила меня назад в примерочную и отыскала мои вещи. Ещѐ предложила помочь

снять макияж, но я отчаянно хотела поскорее выбраться оттуда и не желала задерживаться. Пока я

натягивала свитер и джинсы, Миранда успокаивающе бормотала, что я бы справилась, а Рудольф

так кричит только потому, что он темпераментный, как все гении. Затем она крепко, очень по-

матерински, стиснула меня в объятиях и чмокнула в макушку.

Если я когда-нибудь снова буду работать в Нью-Йорке – а этого никогда не произойдѐт –

именно Миранда будет тем визажистом, которого я попрошу. Из всей толпы людей только она

рассказала мне о пароме, сунула несколько долларов на дорогу и предложила выйти на свежий

воздух через заднюю дверь. Она была права. Мне в тот момент совсем не нужны были все эти

носящиеся вокруг люди, напоминающие, в какие неприятности я вляпалась.

Поездка на пароме была как раз тем, в чѐм я нуждалась, чтобы наконец начать дышать

полной грудью после всего произошедшего в студии. Морские брызги освежают лицо.

Тарахтящий гул парома действует успокаивающе. И Леди Свобода напоминает мне, что женщина

может выглядеть смелой, храброй и вдохновляющей, не вынуждая себя пламенеть или носить

стринги. В любом случае, я бы нелепо смотрелась в бикини – три треугольничка ткани на плоской

доске. О чем Саймон думал, когда увидел меня?

Когда паром причаливает к пристани, мне всѐ ещѐ не хватает свежего воздуха. Я решаю

прогуляться по Манхэттену, направляясь прямиком к квартире моделей. Покупаю горячий

шоколад, чтобы согреться, и после четверти часа пути я натыкаюсь на крошечный участок газона

и деревьев, где можно присесть и допить.

На единственной лавочке уже сидит женщина с огромной пластиковой сумкой. Она и сама