Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

— Нет, не смущал. — Лоре вытер кровь на губе, посмотрел, куда бы сбросить пепел и решил последовать примеру немца — стряхнул на пол. — Долг врача — облегчать страдания, а не вникать в оттенки политических убеждений.

— Понимаю, — кивнул Зингрубер. — Заповеди милосердия, клятва Гиппократа и тому подобное. — Он с любопытством присмотрелся к Лоре, неожиданно сказал: — Если бы я владел кистью, непременно написал бы вот такого Христа. — Нордический вариант, рыжеволосый. Очень интересно. Вы гораздо больше похожи на него, чем на собственного папашу.

— Вы знаете моего отца? — удивленно и вместе с тем с надеждой вскинулся Лоре.

— Разумеется. Мы даже с ним приятели.

Лоре прикрыл на секунду глаза, облегченно вздохнул. Заговорил повеселевшим тоном:

— Когда-то отец шутил, что только цвет волос избавляет его от подозрения в непорочном зачатии. Мы с ним довольно разные люди, — неожиданно заключил он.

— Разве? — задумчиво переспросил майор. — Вот уж не сказал бы. Он так печется о вас, так беспокоится. Поднял на ноги все гестапо.

Глаза Лоре предательски повлажнели, он сглотнул комок и отвернулся.

— Понимаете, я не намерен вас допрашивать — картина и без того ясна. Просто хочется уточнить некоторые детали.

— Да, пожалуйста.

— Вам не показалось странным, что этого раненого офицера к вам доставили на квартиру?

— По правде говоря, у меня не было времени раздумывать. Исход дела решали минуты.

— Ну, хорошо. А когда операция была закончена?

— Они тут же унесли его в автомобиль и заверили, что доставят в госпиталь.

— Чуть живого?

Лоре неопределенно качнул головой.

— И опять-таки, вам это не показалось странным? Не удивило, что ваши клиенты даже не сочли нужным представиться?

— Они были в немецкой форме и… простите за откровенность, не очень деликатничали.

— Вы хотите сказать, вам пригрозили?

Лоре на секунду замялся.

— Да, — нехотя признался он.

— Но хотя бы поточнее описать их вы могли бы? Сколько их было, во что одеты, как выглядели?

— Сколько? Трое… Пожалуй, четверо. Кажется, кто-то оставался на улице. Одеты, я уже сказал — в немецкую форму. Выглядели? — Он смутился, покраснел. — Знаете, я немного растерялся… Впрочем, офицера могу описать точно.

— Не надо. Имена? Может вы запомнили хоть одно имя?

— Нет, они не называли друг друга по имени.

— То есть, практически вы не знаете ничего?

Лоре виновато опустил голову.

— Жаль, очень жаль. Ну ладно, бог с ними, с именами. — Зингрубер остановился, пронзил врача тяжелым взглядом. — Как же вы забыли уведомить об операции представителя власти? Согласно приказу, получение которого вы засвидетельствовали своей подписью. Уведомить еще до того, как взялись за скальпель. Да и позже забыли. Это что, оплошность, господин Лоре?

Врач растерянно посмотрел на офицера:

— Просто не успел.

Манфред прошелся по камере, сел рядом с Лоре, предложил сигарету.

— Знаете, я подметил одну из главных черт вашего национального характера. Латыши упрямы. Понимаю, немцы могут не вызывать у вас особых симпатий. Но много ли вы получили от русских? И главное — нельзя не считаться с объективным ходом событий. Не сегодня-завтра мы будем в Москве, падут Советы. Это вопрос уже не дней, а часов. За каким же чертом вас дернуло помогать русским?

У Лоре перехватило дыхание, он едва слышно оказал:

— Я помогал раненому немецкому офицеру.