Год тумана - Мишель Ричмонд (2009)

— Хочу купить доску для друга, — говорю и стыжусь своей лжи. Но я еще не готова открыть карты. Не хочу, чтобы слух обо мне распространился по всему побережью. Боюсь, как бы люди из желтого «фольксвагена» не уехали, услышав эти новости, если, конечно, они еще здесь. По той же причине никому пока не показывала их портреты; они лежат в глубине рюкзака в ожидании подходящего момента.

Сами одним глотком допивает пиво.

— Послежу, не появится ли здесь доска Розботтома.

— Спасибо.

— Эбби. — Она открывает вторую бутылку.

— Что?

— У меня хорошее чутье на людей. Ты чего-то недоговариваешь.

— С чего ты взяла?

— Одинокая женщина, профессиональный фотограф, приезжает в маленький городок в Коста-Рике, населенный почти исключительно серфингистами. При этом сама не занимается спортом и значительно старше большинства тех, кто болтается на этом пляже… — Сами подмигивает. — За исключением разве что меня.

— Я же сказала, делаю снимки для путеводителя.

— Это глупо, — возражает Сами, откидывается на локти и обращает лицо к солнцу. — Если бы ты делала снимки для путеводителя, уже давно уехала бы из Эрмосы. Ну как, сама расскажешь, в чем дело, или начать угадывать?

В эту секунду решаю ей довериться. Мама твердила, что самый мой большой недостаток — стремление все делать самостоятельно. Зато самое главное достоинство — неимоверная целеустремленность. В год и два месяца я битый час пыталась натянуть носок и никому не позволяла помочь. У мамы имелось тому подтверждение — пятнадцатиминутное черно-белое любительское видео, на котором малышка, совершенно не похожая на меня, отчаянно (и, к слову сказать, безуспешно) сражалась с белым кружевным носочком, который никак не лез на пухлую ножку.

— Приходи вечером, когда закончишь, — говорю.

Сами что-то напевает и отзывается:

— Хорошо. Может быть, замаскироваться? Надеть черный плащ и маску?

Она приходит за полночь, и от нее разит марихуаной.

— Будешь? — вынимает из кармана самокрутку.

— Нет, спасибо.

— Как хочешь. — Плюхается на свободную кровать. — Так что за страшная тайна?

— Я потеряла девочку.

— Потеряла?!

— Дочь моего жениха, Эмму. На пляже в Сан-Франциско. Думаю, ее похитили, и эти люди здесь, в Коста-Рике. — Не рассказываю Сами, насколько зыбка версия о злоумышленниках в желтом «фольксвагене» и умалчиваю о том, что это моя последняя надежда. Может быть, самое необходимое сейчас — человек, который поверит.

— Плохая шутка, — говорит Сами. — Ну же, брось.

— Это не шутка. — Кладу на матрас два портрета.

— Черт, да ты и в самом деле меня не разыгрываешь!

— Видела этих людей?

— Кажется, нет.

— Точно? У парня на груди татуировка в виде волны. Среднего роста, мускулистый, один зрачок больше другого. А она — худая крашеная блондинка. И как будто слегка не в себе.

— Каким образом с ними связана доска Билли Розботтома?

— Эти двое были на Ошен-Бич в тот день, когда исчезла Эмма. А доска с золотой лягушкой принадлежит парню с разными зрачками.

У Сами глаза лезут на лоб.

— Поверить не могу. Похищение. Совсем как в кино.

Подруга ненадолго замолкает.

— Знаешь, серфингисты все стоят друг за друга. Поэтому лучше смотри в оба и пока помалкивай. Я тебе помогу. Поспрашиваю насчет доски.

— Спасибо. И еще кое-что… Не знаю, где искать. Сто раз просматривала карту Коста-Рики и окончательно растерялась.

— Нужно поговорить с Дуайтом, барменом из «Розового пеликана». Он живет здесь уже двадцать лет и знает всю страну вдоль и поперек. Я вас познакомлю.

— Чрезвычайно обяжешь, Сами…

— Слушай, я проголодалась. У тебя что-нибудь есть?

— Бананы, печенье, арахисовое масло, хлеб и чипсы.

— Просто склад здоровой пищи, — смеется Сами. — Не откажусь от сандвича с бананом и арахисовым маслом.