Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Она не могла отказать Мартину Лендуиту во вкусе. Некоторые части этого дома относились к шестнадцатому веку, это был, безусловно, драгоценный камень в выдающейся коллекции драгоценностей, которую представляло собой ожерелье Литтл-Шелли. Мартин, должно быть, проводил работы с исключительным старанием, чтобы достичь этого.

Автомобиль Робина проскользнул на свое место рядом с роллс-ройсом бронзового цвета.

— Раньше это был помещичий дом, — заметил он, — одно время им владел лорд Наффилд, а раньше это было поместье графов Оксфордских. Остальная деревня выросла вокруг него.

Он обошел машину и открыл Харриет дверь. Очень любезно он помог ей выйти. На мгновенье ей пришлось опереться о его руку. Она увидела картину настоящего богатства, от которой у нее закружилась голова.

— Это весьма впечатляюще, — сказала она, что до известной степени так и было.

Лужайки и площадка для автомобилей были отделены от дома мощеной террасой. На террасе, охраняя парадную дверь, сидела пара львов, видимо, в натуральную величину. Камень от возраста покрылся щербинами и был тронут лишайниками. Харриет и Робин прошли под испытующим взглядом львов и вошли в дом.

Харриет успела получить только мимолетное впечатление от высокого коридора с покрытым каменными плитами полом и пары резных сундуков из темного дуба, пока Робин не провел ее через двойные двери в длинную гостиную.

На первый взгляд, впечатление скромного, но чрезвычайного богатства создавалось в равной степени и комнатой, и людьми, собравшимися в ней. Одна женщина отделилась от группы и по французскому гобелену шестнадцатого века направилась приветствовать их.

— Робин, дорогой.

Харриет сразу узнала ее по фотографии в серебряной рамке в спальне Робина. Облако темных волос выглядело небрежным благодаря искусству дорогого парикмахера, лицо в форме сердечка выглядело поразительно красивым, однако выражение невинности было менее заметным, чем на фотографии. В ее глазах было спокойное одобрение, готовность осудить и отпустить. Робин поцеловал ее, а она быстро потрепала его по щекам своими длинными пальцами с накрашенными ногтями.

— Харриет, это моя мама. Мама, это Харриет Пикок.

Мать Робина протянула руку, и Харриет пожала ее.

— Здравствуйте, миссис Лендуит.

— Привет, Харриет. Называйте меня Аннунзиата.

«Я постараюсь, — подумала Харриет с легким замешательством, — интересно, как Мартин называет тебя в постели, наверняка не так. Ненси?»

Аннунзиата Лендуит внимательно изучала ее. Харриет не знала наверняка, как ей следует одеться в этом случае, что ей, вообще-то, было несвойственно. В конце концов, она выбрала желтую блузку и черные леггинсы, надеясь, что если это покажется слишком неофициальным, то будет выглядеть, по крайней мере, молодо и эксцентрично. Однако было очевидно, что ее костюм Ненси не приняла. «Даже больше, чем я сама», — подумала Харриет. Возможно, мать Робина не одобряет всех его знакомых девушек, чьи семьи и финансовая родословная не известны ей.

В свою очередь, Харриет заметила, что мать Робина одета в шанель — костюм с длинным жакетом из шерсти серо-бежевого цвета с позолоченными пуговицами, и, кроме того, на ней тяжелая нитка жемчуга. В любом случае с этим соревноваться было невозможно.

Харриет последовала за хозяйкой через комнату для представления ее гостям. Последующие впечатления от гостиной подтвердили первое. Эффект роскоши достигался выделением каждой поверхности не один раз, а два.