Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

— Давайте-ка, давайте, она спит, — сказала Пэтси. — Но когда она проснется, ей будет приятно видеть вас. А я хотела найти автомат с кока-колой.

— Идите налево, я только что прошел мимо одного такого.

16

Второй муж Пэтси, Томас, не считал нужным скрывать свою ненависть к женщинам, избравшим для себя творческие профессии — художницам, писательницам, певицам. «Пусть шьют тряпки, нечего им лезть не в свое дело», — говаривал он. Единственная женщина творческой профессии, о которой он когда-либо в жизни отзывался с восхищением, была Норма Камели, но и тут Пэтси не могла понять, за что он ее нахваливал — за ее платья или за то, как прекрасно она выглядит. Он недолюбливал актрис, балерин, женщин-скульпторов и тех, кто занимался керамикой. Секретари, регистраторы и ассистенты у него всегда были мужчины. Даже намек на то, что женщина может быть архитектором, вызывал у него взрыв презрения. Однажды Пэтси повезла дочерей в Нью-Йорк к Мемориалу жертвам Вьетнама. По возвращении домой те стали нахваливать Майю Лин, и тут Томас отвесил Пэтси пощечину. Прямо на дорожке, ведущей к дому, на глазах у дочерей. Он поставил один из их чемоданов на землю и отвесил ей оплеуху.

Сколь ни преуспел он в проектировании домов для богатой публики — кинорежиссеров и биржевиков, мечтой жизни Томаса было разработать проект музея. Он подавал проекты в разные организации, включая даже комиссию по премиям Фонда Гетти, но никогда не добирался до финала. Он сдавал их в Даллас, Атланту, Хартфорд, Такому и Штуттгарт. Наконец, ему удалось убедить членов одной комиссии в том, что именно он должен создать проект музея, который они планировали построить, и произошло это в Гвадалахаре. В мире не было другого места, где ему было бы противно прожить хотя бы пять минут, — он так и сказал Пэтси. Томас ненавидел Мексику, всю эту нищету, все эти крайности и ненавидел всех мексиканцев, хотя и ужасно опасался, что могло стать известно, что родился-то он в Тихуане. В конце концов, члены комиссии уступили, и он нанес Гвадалахаре свое оскорбление, построив там музей, которому изначально планировалось построить в Штуттгарте. Пэтси было стала укорять его, но он заорал на нее:

— Заткнись, что ты вообще понимаешь? Мексиканцы — такие же фашисты, как и немцы. Ничего, кроме музея для немцев, они и не заслуживают.

В первые несколько лет их женитьбы слабые надежды Пэтси на то, что она могла бы заниматься собственным творчеством, просто угасли. Живя после смерти отца в Долине Милл, она опубликовала в небольшом литературном журнале пару рассказов и одно стихотворение — отец оставил ей немного денег. Потом она помогала одной театральной студии в Таосе встать на ноги, устраивая им ангажементы и изготавливая для них костюмы. Они поставили «Кавказский меловый круг» Бертольда Брехта, и спектакль не остался незамеченным местным театралами. Она трижды начинала писать, это были романы, но ни одного из них не дописала до конца. В последний раз были готовы пятьсот страниц, но и они остались без окончания.

Года три-четыре она занималась живописью, она даже выставлялась в Карнеле, потом — еще раз, в Ньюпорт-Бич. Она приглашала Томаса на открытия обеих выставок, но он отказался. Он отказывался даже хотя бы взглянуть на ее работы и настаивал, чтобы она держала их в своей студии, подальше от семьи. Он даже не позволил ей повесить одну картинку, сделанную гуашью, в комнатке Кэти, хотя Кэти картинка понравилась и она просила отца разрешить оставить ее у себя.

Однажды он таки позволил Пэтси установить печь для обжига, и она стала заниматься керамикой. Дела у нее шли неплохо, но после очередной ссоры Томас взял и побил все, что она сделала, и Пэтси потом уже никак не могла собраться с духом и начать все сначала.