— Как, господин Дидье, имя Ксавье вам ничего не говорит? Молодой брюнет с голубыми глазами. В общем, красивый парень, — добавил он со смехом, словно извиняясь перед окружающими за Дидье.

— Я знаю одного Ксавье… — начал было Дидье угасшим голосом, а затем резко замолчал.

Мадам Дебу, которая сидела рядом со скандалистом и не одернула его то ли по рассеянности, то ли нарочно, наконец решила прекратить свару.

— Вы слишком громко кричите, — попеняла она соседу.

Но последний был из новеньких и еще не знал, что предупреждение в устах мадам Дебу означало приказ. В данном случае приказ замолчать.

— Так вы все-таки знакомы с Ксавье? Ну, слава богу.

Он улыбался, довольный самим собой. Кто-то глупо хихикнул, скорее всего от неловкости, но этот смешок подхватили, и он сделал круг, добравшись до нашего угла стола. Восемь испуганных и вместе с тем довольных лиц было повернуто в сторону Дидье. Я видела его очень длинную и белую ладонь, судорожно цеплявшиеся за скатерть пальцы. Но движения эти хоть и судорожные, были вместе с тем слабыми и робкими. Он вовсе не собирался сорвать в порыве бешенства эту скатерть, а как бы наоборот, мечтал спрятаться под нее.

— Я очень хорошо знаю Ксавье, — сказала я громко. — Это мой хороший друг.

Все изумленно взглянули на меня. Может, я и была любовницей Юлиуса и протеже мадам Дебу, но как бы там ни было, все привыкли к тому, что я та женщина, которая обычно отмалчивается. Поначалу растерявшись, наш противник быстро пришел в себя и, возбудившись еще сильнее, перешел все границы.

— И ваш друг тоже? Смотри-ка! Сердечный друг, не так ли?

В следующую же секунду Юлиус уже стоял позади меня. Он не сказал ни слова. Он лишь бросил на молодого человека один из тех взглядов, от которых люди обычно испытывают беспокойство и неловкость. Этот взгляд мне уже был хорошо знаком. Еще через секунду мы направлялись к выходу. Я едва успела схватить Дидье за руку, и вот мы уже стояли в холле Опера. Там мы снова превратились в людей света. Мы взяли в гардеробе пальто и стали спускаться, когда на лестнице нас догнал один их холуев мадам Дебу.

— Вы должны вернуться. То, что произошло — просто нелепо. Ирен в бешенстве.

— Я тоже, — сказал Юлиус, застегивая пальто. — Мадам и господин Дидье были моими гостями на сегодняшнем вечере.

А когда мы вышли и глотнули свежего воздуха, я расхохоталась, прыгнула на шею Юлиусу и поцеловала его. Он был в ту минуту очарователен на морозе, в своем коротеньком пальто цвета морской волны. Его двадцать волосинок встали на голове дыбом то ли от ветра, то ли от злости. Нет, он был просто неотразим. Дидье приблизился ко мне и прижался к бедру, как это обычно делают собаки, которых непонятно за что наказали.

— Как здорово, что мы ушли оттуда, — сказала я быстро. — Я уже была больше не в состоянии высидеть ни минуты. Юлиус, благодаря вашей заботе о моем счастье (я сделала ударение на слове «моем») мы выиграли два часа. Здорово, мы отпразднуем это в Харрис-баре.