Любимые и покинутые - Наталья Калинина (1994)

— Я хочу тебя, — шептал он. — Господи, я чуть не прибил этого фрица, который липнет к тебе как репей.

— Не волнуйся. Он, судя по всему, импотент, — попыталась я успокоить Анджея.

— Откуда тебе это известно? — Он больно встряхнул меня. — Ты с ним спала?

— Боже упаси. За кого ты меня принимаешь? Но что мне делать, если он вдруг захочет затащить меня в постель?

— Я его убью, — пообещал Анджей и стиснул меня так, что хрустнули косточки.

— Это не выход. Лучше я постараюсь напоить его до чертиков.

— Но ведь ты сама напьешься с ним и неизвестно что отмочишь. Юстина, ты моя жена и я ревную тебя к этому фрицу, слышишь?

Он вдруг впился мне в губы, разжал их языком. Мне казалось, я вот-вот потеряю сознание от сильнейшего желания. Похоже, то же самое испытывал и Анджей.

— У меня почти три года не было женщины, — шептал он мне в ухо. — Юстина, я сейчас сорву с тебя одежду и изнасилую как последнюю шлюху, если ты не отдашься мне добровольно. К черту этого фрица. Можно не открывать ему дверь.

И он встал передо мной на колени, засунул голову мне под юбку и прижался щекой к моему животу.

Я уже готова была отдаться Анджею, но тут нетерпеливо звякнул дверной колокольчик. Анджей крепко стиснул меня.

— Юстина, Юстина… — шептал он.

Я с силой оттолкнула его от себя, одернула юбку, поправила прическу.

— Приведи себя в порядок, — велела я. — Это не игра. Вспомни, что случилось с Ясем.

Он простонал и медленно встал с пола, а я поспешила в прихожую.

Рихард ввалился с большим букетом красных гвоздик, тортом и шампанским.

— Немецкий офицер — самый галантный кавалер в мире, Юстина, — сказал он, вручая мне букет. — В каждом немецком офицере живет дух средневекового рыцаря.

Мы быстро распили бутылку шампанского. У Рихарда уже слегка заплетался язык, и он то и дело подносил к губам мои руки и слюнявил их Потом явился сержант, и он заявил, что отпускает его до самого вечера, если, конечно, не возражает прекрасная пани. Он говорил с сержантом по-немецки и тут же переводил мне на польский. Сержант удалился. Улучив момент, я выскочила на кухню и велела Анджею поставить чай.

Я слышала из столовой, как он яростно гремит посудой и все время роняет на пол приборы. Потом он что-то разбил и громко выругался по-русски.

— О, твоя служанка знает русский мат! — изумился Рихард.

— У нас все знают русские ругательства, — поспешила пояснить я. — Ведь раньше мы были русской колонией.

— И ты, Юстина, их знаешь? — поинтересовался Рихард. — Ну-ка, пошли меня по-русски подальше?

— Зачем? Ты мне нравишься, Рихард Матом посылают только тех, кто не нравится.

— Я правда нравлюсь тебе, Юстина?

На кухне снова загрохотало, и я поспешила к буфету, где у меня была припрятана бутылка водки.

— Хочу чего-нибудь крепенького, — пояснила я, разливая водку по бокалам. — Сегодня у меня большой праздник.

Рихард захохотал и захлопал в ладони. Он выпил залпом полный бокал, налил себе еще и сказал, тщетно пытаясь сосредоточить на мне свой взгляд:

— Мы сейчас пойдем к тебе в спальню, Юстина. Ты не возражаешь?

Он поднялся, громко отодвинул стул, встал передо мной на одно колено, протянул руки, завалился носом мне в подол и громко засопел.

Меня била дрожь, и я хватила из своего бокала большой глоток анисовки. Потом осторожно встала, переложив голову Рихарда на сиденье стула. Он что-то прохрипел, в горле у него странно булькнуло. Соскользнув на пол, он затих в неестественно скрюченной позе.

Я взяла его за запястье и в испуге отдернула руку. У Рихарда остановилось сердце. Я перевернула его на спину и услышала характерный свист — так выходят остатки воздуха из легких мертвеца.

Я дико вскрикнула. На пороге появился Анджей.

— Он умер! Умер! Что нам делать?!

Анджей с презрением смотрел на мертвого немца.