Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

Она застонала, не в силах больше ни единого мгновения сдерживать желание, отложенное на потом — нет, ни единой секунды! — но Кристос все продолжал дразнить ее, едва давая ей почувствовать напряженный фаллос, попавший в ловушку между их животами.

Глория подняла голову и с укором взглянула на него.

— Кристос!

Но он отнюдь не намеревался торопиться и явно наслаждался тем, как сжимаются и разжимаются в досаде ее пальцы, как напряглись ее руки и бедра, как выгнулась грудь, требуя, чтобы он вошел в нее.

— Войди в меня! — тяжело дышала Глория. — Ради всего святого, Кристос! Войди в меня!

Теперь он сосал ее грудь со страстью взрослого мужчины, настойчивее, грубее. Он аккуратно катал между зубами твердый сосок.

Ее глаза снова закрылись, Глория стонала и извивалась, голова моталась из стороны в сторону. Осторожно его зубы усилили давление, и она дико задрожала, ее рот широко открылся, словно она впитывала опьяняющий экстаз из самого воздуха.

Теперь и Кристос почувствовал, как кровь быстрее побежала по венам, ощущение власти, хотя и подавленное, придало силу и сконцентрировалось в его пенисе. Он жестоко укусил Глорию.

Боль пронизала ее, и стены эхом отразили ее крик. Глаза Глории распахнулись, и она дико посмотрела на него.

— Раздвинь ноги, — прошептал он. — Раздвинь бедра.

Ей не понадобилось повторять дважды. Она широко раскинула ноги, согнула колени и притянула их к плечам, обхватив руками.

Его пальцы вцепились в ее бедра и он приблизился к ней.

Глория закрыла глаза, радуясь наступившей темноте. Она намеренно отрезала себя от всех визуальных раздражителей, чтобы насладиться восхитительным ощущением до последней капли.

Кристос медленно погрузился в нее.

Боль и наслаждение. Она глубоко вздохнула, когда оба эти ощущения слились в одно.

И вдруг темный занавес поднялся, и женщина увидела невыразимо прекрасные картины, плавно превращающиеся одна в другую, словно во сне — взлетающий лебедь, превращающийся в бледно-розовый бутон розы, и все действие как-будто заснято в замедленном темпе.

Все ее ощущения перерождались в видения необыкновенной красоты. Его нежные толчки становились облаками-барашками, подчиняющимися дуновению, легкими как перышко, на фоне иссиня-голубых небес. Его глубокое проникновение стало табуном несущихся белых жеребцов. И когда ее внутренние мускулы сомкнулись вокруг его плоти, отвечая на каждое его движение, она увидела, как в воздух поднялось множество розово-фиолетовых бабочек.

Господь всемогущий на небесах, этот всепоглощающий экстаз просто невозможен, это дикое страстное слияние одного тела с другим! Пылающие угли шипели и взрывались, посылая раскаленные до бела искры из самой сердцевины ее существа до самых кончиков пальцев.

А в мозгу Глории медленно кружился непрерывный калейдоскоп. Тысячи и тысячи мигающих свечей. Горящая прерия. Отлив обнажает песчаное дно океана, потом вода встает огромной стеной, и все сливается в одну гигантскую приливную волну.

Потом вдруг весь океан устремился на нее, поднимая высоко на пенистом гребне и окутывая…

…И Глория кончила, испытывая разрядку и телом и душой.

Ей казалось, что пол под ней расступился, и небеса взорвались. Она закричала, конвульсивно содрогаясь, и ее ногти впились в обнаженную спину Кристоса.

Теперь, когда он довел Глорию до оргазма, Кристос отбросил все свои попытки сдерживаться. С обновленным желанием он двигался вперед и назад, все быстрее и быстрее! Вперед и назад, вперед и назад, вперед и назад, и…

Из его горла вырвался низкий, животный рев, и Кристос тоже содрогнулся в величественной, напоминающей грозу, сотрясающей землю разрядке.

И теперь они лежали, задыхаясь и трепеща, обнимая друг друга влажными, дрожащими руками.

Если бы день на этом закончился, Глория была бы более чем удовлетворена.