Любовь побеждает все - Мари Клармон (2016)

Йен коротко кивнул и обратил все свое внимание на Еву, которая продолжала сопротивляться. Она вонзила ногти ему в плечи, но Йен почти не обратил внимание на боль и сильнее прижал ее к сиденью. Несмотря на ужасную худобу, Ева сражалась с силой, достойной крепкого солдата.

Тогда Йен зашел внутрь и сел рядом с ней. Ева стала вырываться еще больше, и с каждым движением ее ягодицы сильнее врезались ему в бедра. Йен сглотнул, схватил Еву за руки, развернул к себе спиной и крепко обнял. Со стороны это выглядело странно — обычно так обнимались после ночи любви, а не для того, чтобы усмирить наполовину обезумевшую женщину.

Наконец Йену надоело терпеть ее сопротивление.

— Хватит драться, — сказал он.

Ева взглянула на него, оскалив зубы.

— Перестану, когда ты прекратишь вести себя, как мерзавец.

В ответ Йен еще крепче прижал ее спину к своей груди, чувствуя мягкую, но упругую грудь под своими ладонями, изгиб тонких ног на своих бедрах.

— Ты ведешь себя, как сумасшедшая, — шепнул он ей на ухо.

Ева тут же затихла. Она повернулась к нему лицом, и у Йена сжалось сердце. Эти холодные голубые глаза смотрели на него так, как будто он был ее главным врагом.

— Я не сумасшедшая, — тихо сказала Ева. Ее голос прозвенел в маленьком пространстве кареты, словно печальный колокольчик.

Эти слова поразили Йена в самое сердце. Но он знал, что Ева просто ответила ударом на удар, пусть даже нанесенный словом, а не кулаком.

Ева отвернулась, и Йен почувствовал, как напряглось ее измученное тело. Словно она изо всех сил пыталась удержать свою истерзанную душу внутри него.

— Ева? — позвал ее Йен. Нет, лучше бы она вырывалась, обзывала его. Все было бы понятнее, чем эта неподвижность. — Я… я не хотел тебя обидеть. Ты ведь веришь мне?

Но Ева ничего не ответила. И продолжала молчать, когда двор огласился ударами лошадиных копыт, звоном упряжи и голосами слуг, которые принялись загружать в карету разные припасы. Ева так и не расслабилась, лежа у него на груди, и не отозвалась на его просьбы поговорить с ним.

Хотя Йен продолжал держать ее в руках, он больше не чувствовал близости с ней. С каждой мучительной секундой, утекавшей в прошлое, Йен все отчетливее понимал, что то доверие, которое она к нему испытывала, пропало. Разбилось от нескольких необдуманных слов, словно стеклянная статуэтка.

Глава 17

Сумасшедшая. От этого слова ей было больнее, чем от самого крепкого кулака надзирателя. Уж лучше Йен бы назвал ее продажной, чем невменяемой.

Ева медленно вздохнула и почувствовала в воздухе запах соли. Скоро они прибудут в замок. До него остались считанные минуты — ведь Йен сказал, что карета уже проехала ворота и домик сторожа. Она ничего не ответила ему, но мысленно обрадовалась. Ей ужасно хотелось поскорей покинуть эту маленькую коробку, в которой они проехали половину Англии.

Миновав последнюю остановку на постоялом дворе, Йен явно занервничал, как будто возвращение к нормальной жизни пугало его так же сильно, как и Еву. Он давно не был в поместье и впервые приехал сюда как хозяин. Радовался ли Йен возвращению? Или волновался, что не справится со своими новыми обязанностями?

В этот момент карета заскрипела по гравию дорожки и остановилась.

— Приехали, — устало сказал Йен. Но сразу выходить не стал, а взялся за ручку двери и выглянул в окно. Его лицо изменилось, и Ева сразу узнала в нем милого испуганного мальчика, который в одиночестве стоял в Керриган-Холле.

Ей захотелось утешить Йена, но она сдержалась. Ее друг детства стал взрослым мужчиной и вряд ли принял бы сейчас поддержку женщины.

Ева тоже не двигалась. Несмотря на то что она очень хотела выйти из кареты, ее останавливал страх неизвестности.

Наконец Йен открыл дверь и шагнул во влажный вечерний сумрак. Потом протянул ей руку и сказал:

— Пойдем, Ева. Нам пора.