– Прости меня, Сара… – Фергусон заговорил таким тоном, что Сара поняла: какое-то время он обдумывал свои слова. – Клянусь, я мог бы сделать это иначе…

– Знаю. – Сара продолжала думать о беленом домике Фионы с соломенной кровлей. Она была бы не прочь жить в таком коттедже, есть булочки и закутывать Йена в его плед. – Просто я тревожусь о леди и о поместье.

Ложь! Она уже целый час не думала о них. Сара думала о себе и о том, как завершит обратный путь туда, где он начался, лишившись даже той лжи, которая ее устраивала.

Глава 15

Слегка передвинув руки, обнимающие Сару, Йен отчаянно старался не замечать давление ее небольшого веса на свои чресла. Он не знал, сколько еще ему удастся выдержать. Йен был в агонии. Господи, что же ему с ней делать? Сколько времени он знает Сару? Две недели? Три? За это время он перешел от уважения к ней к желанию все время быть рядом с ней – она была нужна ему, как каждый следующий вдох. Его плоть не передохнула с тех пор, как пробудилась в ее амбаре. Его неистовая, тревожная, нетерпеливая, голодная плоть. Остальная же часть его тела просто хотела быть рядом с Сарой.

И когда этот мерзавец Бриггз напал на нее, Йен был готов поклясться, что его сердце разорвется на части. Даже при воспоминании об этом его охватывала ярость. Он был близок к тому, чтобы убить этого подонка. Бить его до тех пор, пока от него не останутся лишь синяки да кости. И единственным, что остановило его, была рука Сары на его руке. Именно тогда Йен впервые заподозрил, что она лишилась здравого смысла.

Фергусон не знал, что такое любовь, но очень боялся, что начинает любить Сару. Он никогда не позволял себе подобных слабостей. Он любил свою мать и девочек, конечно. Но это другое. Это было что-то… первородное. Йен чувствовал, что готов убивать, чтобы защитить ее, что он будет готов отдать последнее пенни, лишь бы она была в безопасности. Ничего он не хотел больше, чем видеть, как она смеется, спит, просыпается по утрам. Не было места, в котором ему хотелось бы быть больше, чем здесь, когда он обнимает Сару, согревает ее в холодную ночь, спасает от опасности. Как же ему хотелось, чтобы у него было больше причин сжимать ее в своих объятиях!

Но у него не было на это права. Никогда не будет права, и нужно, чтобы Сара напоминала ему об этом. Йен до сих пор думать не мог об этом мгновении, не вздрагивая. Он попросил ее поехать с ним. Именно так, как будто детали не имеют значения. Он хотел ее. Хотел быть рядом с ней. Остальное могло бы сложиться позднее.

Едва Йен предложил Саре поехать с ним, как тут же понял свою ошибку. Детали, догадался он, очень важны. Он не мог жениться на ней. Он уже сделал свой выбор, и даже если завтра он передумает и решит, что у него нет желания помогать кому бы то ни было, он не сможет отказаться от предложения руки и сердца, сделанного Арден. Не мог он завести и связь у нее за спиной. Он не поступил бы так ни с одной женщиной.

И даже если Арден уйдет с самыми добрыми на свете намерениями, Йен, женившись на Саре, никогда не добьется того, что нужно ему, его людям или ей самой. Он никогда не сможет ввести Сару – незаконнорожденную дочь неизвестного пэра – в мир политики. Женщины будут вовсю критиковать ее, а ведь их языки острее любого ножа. Они запретят своим мужьям сотрудничать с ним, словно само существование Сары может запятнать особо значимое дело, а детей Сары будут чураться, как парий. Он будет видеть, как она съеживается день ото дня – до тех пор, пока от его сильной и умной Сары ничего не останется. У него нет права сделать это с ней, как бы сильно он в ней ни нуждался.