Сезон воронов - Соня Мармен (2013)

– Чертова война! Мой сын… погиб! Боже, за что? За что, Адам? Скажи!

– Скорее, ради кого… Король даже не удосужился приехать. Кто мне объяснит, почему он так поступает? Почти треть моего клана вырезали драгуны Аргайла. Они напали на нас и гнали до самой реки. Мы уже думали, что нам конец, но, к счастью, Аргайл объявил отступление, и мы остались в живых.

– Это случилось потому, что его левое крыло было разбито, – пояснил Аласдар. – Разбито наголо. И мы ждали на вершине холма, готовые начать новое наступление. И тогда Аргайл решил вернуться на позиции в Данблейне с остатками своих людей.

– Новый бой будет со дня на день. У нас большие потери, но все равно численный перевес на нашей стороне.

Аласдар взял бутылку.

– Ну, не знаю… Мар сейчас на совете. Мне еще не ясно, сколько людей на самом деле потеряли. Думаю, очень много. Капитан Кланранальда погиб при первом же залпе. Молодого графа убили, много наших попали в плен, как Страталлан с братом Томасом Драммондом.

– Кто еще из Гленко погиб? – спросил Адам.

Аласдар посмотрел на Лиама, но мысли последнего, казалось, были далеко.

– Мы потеряли девять человек, у нас двадцать три раненых и двоих не нашли. Но, судя по цветам на холмах Шерифмура, потери большие с обеих сторон, а у врага, думаю, даже побольше наших. Если учесть, что армия у нас изначально была вдвое больше, то в этом бою победа осталась за нами.

– Победа за нами? Что мы выиграли, Сэнди? Любому ясно, что в этом бою мы крутились, как волчок! Наше правое крыло разгромило левое крыло англичан, а их правое крыло – наше. Мы ничего не выиграли! Счет по нулям, если хочешь знать мое мнение! Аргайл получит подкрепление из Англии. А мы, что мы получим от Франции? Было бы справедливо, если бы к нам приехал король, которого мы возвели бы на трон! Тогда мы знали бы, ради чего сражаемся. Аргайл вернется и закончит начатое. Нас было восемь тысяч против четырех. И что? Мы даже не сумели их раздавить! Это совсем не то, что было при Килликранки!

Тягостная тишина повисла над тремя мужчинами, нарушаемая только плеском виски в бутылке, которую они передавали друг другу. Каждый вспоминал эпизоды из этого мучительно трудного дня.

Лиам уже начал ощущать на себе снотворное воздействие спиртного, этого извечного бальзама для душевных ран. Однако и виски не под силу было стереть из памяти ужасные картины, то и дело возникающие в его растревоженном разуме.

– Жаль Ранальда, славный был парень… Я знаю, нет слов, которые смягчили бы твою боль, Лиам, и все-таки…

– Я хочу съездить в Гленко, – внезапно заявил Лиам.

– Нельзя, – отозвался Адам. – Это было бы дезертирство, а ты знаешь, что за это наказывают.

Лиам истерично захохотал, вырвал бутылку из рук Аласдара и глотнул еще виски, чтобы разум затуманился еще сильнее.

– Мне плевать на это, Адам! Я уже умер. Мне нужна…

Он замолчал на полуслове. Перед мысленным взором возникло лицо Кейтлин. По щеке его скатилась слеза.

– Она нужна мне, – пробормотал он с усилием. – Нужно сказать ей о Ране. Наверное, это будет самое трудное, что мне приходилось делать в жизни. Сказать то, что заставит ее сердце плакать кровавыми слезами…

Виски булькнуло в бутылке и обожгло ему горло. Но эта боль была ничтожна в сравнении с тем, что еще предстояло пережить.

– Я найду предлог для поездки, Лиам, – медленно произнес его двоюродный брат. – Ты, в конце концов, мой лейтенант! Я отправлю тебя с важным посланием к моему брату. Думаю, этого хватит. Но тебе придется вернуться.

– Я вернусь.

– Тебе хватит нескольких дней?

– Нескольких дней? Звучит неплохо, Сэнди.

Аласдар легонько сжал ему плечо, и Лиам вдруг почувствовал себя усталым, ужасно усталым. Он медленно встал, пошатнулся и упал на колени. Мир завертелся с ужасающей скоростью. Подступила тошнота.

– Тебе совсем плохо, дружище, – услышал Лиам сквозь окутавший его туман.