Читающая по цветам - Элизабет Лоупас (2015)

В двадцатый день февраля, когда солнце ярко светило с голубого, холодного, как лед, неба, из леса, что на большом острове, рысью выехал одинокий всадник и поскакал по скалистому перешейку в сторону моего замка. Старый Робине Лури поднял тревогу, и мы все высыпали во двор, завернутые в пледы, как простые сельские жители, каковыми мы, собственно, и являлись.

– Это король, Maman? – спросила Майри. В дни, последовавшие за Крещением, я рассказала ей о трех великих царях-волхвах, которые пришли к младенцу-Христу с дарами: золотом, ладаном и смирной, и с тех пор она ожидала, что и в Грэнмьюар приедут короли.

– Не думаю, Майри-роза. По-моему, я знаю, кто это.

«Скоро ты меня увидишь. И я скажу тебе то, что ты даже не предполагаешь услышать».

Норман Мор и Уот Кэрни отворили ворота, и, как я и ожидала, во двор въехал Никола де Клерак – на черном фризском жеребце с пышными щетками над копытами и завитыми гривою и хвостом, похожими на гофрированный шелк. Он был одет в коричневую кожу и темно-зеленый бархат. Несмотря на холод, голова его была непокрыта, и с блестящими в лучах солнца волосами цвета пламени он и впрямь походил на короля в короне. На первый взгляд мне показалось, что он ничуть не изменился за полтора года, минувшие с тех пор, как я видела его в последний раз, когда он набросился на Рэннока Хэмилтона в покоях королевы.

Я же, напротив, очень изменилась – хотя мне только что исполнился двадцать один год, в моих волосах уже появились серебряные нити. За рождение Китти и последовавшие затем лишения мне пришлось поплатиться двумя из четырех самых задних зубов – тетушка Мар называла их les dents de sagesse – зубами мудрости. Я не могла находиться в комнате, если в ней были закрыты все окна и двери. Я подумала: что почувствует Нико де Клерак, когда приглядится ко мне? И еще подумала: почему, почему он не спас меня, почему оставил страдать в Кинмилле все эти долгие год и три месяца?

Рядом с крупным черным конем вприпрыжку бежал длинноногий бело-рыжий гончий пес с черным пятном на спине и крапчатыми лапами…

– Сейли!

Он бросился в мои объятия, словно щенок; он был выше и тяжелее, чем я его помнила, и едва не сбил меня с ног. Я обхватила его руками, смеясь и плача, а он, повизгивая в экстазе, принялся лизать мое лицо. Мой Сейли, моя удача, мой счастливый талисман.

– Собачка! – радостно подпрыгивая, закричала Майри. – Собачка для maman!

– Вот именно, собачка для твоей maman.

Поначалу мне показалось, что Нико сказал это как-то неестественно, слишком четко выговаривая слова; потом я с изумлением поняла, что он говорил так всегда. Что изменилось, так это мое восприятие речи, после стольких месяцев, проведенных в сельской местности, среди простонародья.

Интересно, изменилась ли также и моя речь?

– Фу, Сейли, перестань лизаться! – приказала я. – Рядом, малыш, рядом!

Сейли снова встал на все свои четыре лапы, но крепко прижался к моим ногам, дрожа от восторга.

– Добро пожаловать в Грэнмьюар, месье де Клерак, – промолвила я, стараясь придать своему тону официальность, что было нелегко, если учесть, что волосы мои были распущены, плед сполз набок, а щеки были мокры от поцелуев Сейли. – Я не могу найти слов, чтобы выразить, как я благодарна вам за то, что вы вернули Сейли домой.

Он церемонно поклонился.

– Для меня большая честь посетить ваш дом, мистрис Ринетт, и служить вам всем, чем только могу. – Он еще раз поклонился – на этот раз тетушке Мар. – Мадам Лури. Уот. Дженет. Для меня большое удовольствие увидеть вас всех снова.

Майри широко открыла глаза.

– Maman, – проговорила она громким шепотом, – а ты точно знаешь, что он не король?

Нико рассмеялся.

– Нет, я не король, ma petite. Мы с тобою уже встречались, но, быть может, ты была слишком мала, чтобы запомнить.

Она насупилась и гордо выпрямилась во весь рост.

– Я уже большая, – сказала она. – Я помню.