Читающая по цветам - Элизабет Лоупас (2015)

Свадьба Мэри Ливингстон состоялась в последний день масленой недели. Тетушка Мар и Дженет облачили меня в мой розовый корсаж, такие же рукава и юбку снаружи накинули верхнее темно-зеленое придворное платье моей матери. Я подумала обо всех тех платьях и плащах, которые я носила при дворе королевы- регентши, еще до моей свадьбы с Александром, и потом, когда я приехала ко двору молодой королевы, и потом, после смерти Александра. Кто знает, куда они все подевались? Какие-то из них остались в моих прежних покоях, когда Рэннок Хэмилтон насильно увез меня в Кинмилл, остальные остались в самом Кинмилле и теперь уже наверняка заношены до дыр тамошними служанками и судомойками.

– Я привезла с собою золотую цепочку с золотым футляром для ароматического шарика, которые принадлежали твоей матушке, – сказала тетушка Мар. Она застегнула цепочку на моей талии, и футляр легко повис. Он был сделан в форме двустворчатой раковины, со створками, соединенными шарниром и усыпанными драгоценными камнями. Я почувствовала запах сушеной лаванды и тимьяна, которыми тетушка Мар наполнила его.

– И еще я привезла с собою ее бирюзу, – продолжила тетушка Мар. – Regarde-toi[97], она идеально подходит к твоим волосам – каштаново-золотистый цвет твоих волос в сочетании с зелено-голубым цветом камней. Они также оттеняют твои глаза, и делают твои щеки розовее. О, ma douce, прости меня, но ты иногда бываешь так на нее похожа.

Я чувствовала себя такой счастливой, что даже мое ожесточение против матери потеряло свою остроту. В моей душе снова зазвучал голос Нико: «Со временем тебе, возможно, захочется навестить твою матушку на Монмартре». – И мой собственный упрямый ответ: «Я никогда не поеду в монастырь на Монмартре».

Но может быть, я и поеду. С Нико и детьми.

Я крепко обняла тетушку Мар.

– Спасибо тебе за то, что привезла их, – сказала я.

С помощью Дженет она вплела бирюзу в мои волосы и сверху надела на них то же белое газовое покрывало, которое я надевала на свою аудиенцию у королевы, свежевыстиранное и накрахмаленное.

– А теперь все ждите меня здесь, – сказала я. – Среди гостей на свадьбе Мэри Ливингстон я буду в полной безопасности, а Нико будет прислуживать королеве. Я уверена, что мне и ему ничего не грозит, но я беспокоюсь за Майри и Китти – ведь Рэннок Хэмилтон сейчас в Эдинбурге.

– Дэйви пойдет с тобой, – сказал Уот Кэрни. – Нет, Ринетт, не спорь со мной. Он крепкий парнишка. Джилл, Дженет и я будем присматривать за детишками, и готов поспорить, что Мадам Лури и Сейли тоже не подкачают, если возникнет какая-нибудь угроза.

– Закрой дверь на засов, – попросила я. – Пожалуйста.

– Непременно.

Я поцеловала своих девочек и отправилась в королевскую часовню в Холирудском аббатстве, сопровождаемая Дэйви Мором и церемониймейстером, у которого от всех наших предосторожностей глаза округлились, как плошки.

В день своей свадьбы Мэри Ливингстон была одета в серебряную и золотую парчу, и в волосах ее блестел жемчуг. Перед ее юбки из серебряной парчи, расшитый завитой серебряной нитью, и нижняя юбка из серого атласа, отделанная по краю золотым галуном, были подарены ей королевой. Щеки ее разрумянились, глаза сияли; как счастлива она была с простым, нетитулованным Джоном Семпиллом, всего лишь младшим сыном лорда.

– Королева подарила им огромную кровать, у которой балдахин сделан из алого бархата с черной бархатной вышитой каймой по краям и занавесками из алой тафты, – шепнул мне на ухо голос, говорящий по-английски. – Вы представляете, как она и молодой Джон Семпилл будут резвиться голые посреди всех этих черных и алых тонов?

Это был Генри Стюарт, лорд Дарнли. Как обычно, он выглядел как ангел, был одет как принц и разговаривал как кабацкий пьянчуга. Я удивилась: отчего он сейчас не в свите королевы, расположившейся на противоположной стороне часовни?