Читающая по цветам - Элизабет Лоупас (2015)

– Марианетта! – воскликнула королева, точно мы с нею снова были во Франции, нам снова было по восемь лет и мы были лучшими подругами – как это бывало, пожалуй, где-то раз в четыре дня. – Входите, входите и сядьте рядом со мною. Vite, vite, ma chère![92] Я хочу познакомить вас с лордом Дарнли.

Я подошла к ней. Она была еще ярче и привлекательнее, чем прежде; на ней было надето платье из серебряной парчи, расшитое жемчугами и бриллиантами, в ее прекрасные золотисто-рыжие волосы по итальянской моде тоже был вплетен жемчуг. В комнате было так много знакомых лиц – Мэри Ливингстон и Мэри Флеминг, граф Морэй и граф Роутс, единокровная сестра королевы графиня Аргайл и моя всегдашняя злобная недоброжелательница леди Маргарет Эрскин, как всегда высматривающая случай приблизить своего сына хоть на шаг к трону. Я не удивилась, увидев здесь представителя английской королевы Томаса Рэндольфа, но была удивлена, обнаружив в свите французского посла месье де Кастельно моего старого знакомца Блеза Лорентена. Возможно, его статус собутыльника лорда Дарнли сделал его своим человеком в ближнем круге королевы.

Мне оставалось только благодарить святого Ниниана, что Рэннок Хэмилтон не удостоился такой чести.

Рядом с королевой на стоящем на возвышении столом, откинувшись на спинку кресла, восседал элегантно одетый длинноногий светловолосый мужчина с лицом греческого полубога, носившем явные следы злоупотребления спиртным. С другой стороны от лорда Дарнли сидел черноволосый, смуглый, похожий лицом на обезьянку пьемонтский музыкант Давид Риччо, а рядом с Риччо – Никола де Клерак.

Нико улыбнулся мне.

На мгновение у меня перехватило дыхание, но я тут же овладела собой. Ни в коем случае нельзя открыто проявлять свою любовь. Королева поглощена своей собственной любовью, и ей бы хотелось, чтобы это была единственная любовь на свете.

Я присела в низком реверансе.

– Добрый день, мадам, – сказала я. – Для меня большое удовольствие видеть вас снова после столь долгого отсутствия.

Я не сказала: «После того как надо мною долго издевался мужчина, за которого вы насильно выдали меня замуж, после того, как меня держали в заточении, чуть не отравили, и после того, как я едва-едва спасла свою жизнь и жизнь своей драгоценной дочери».

– Мы позаботимся о том, чтобы вы более не отсутствовали, – сказала королева так беспечно, как будто меня так долго не было при дворе по моей собственной воле. – Гарри, mon cher[93], позволь представить тебе Марину Лесли из Грэнмьюара. Я знаю ее с тех пор, как я была маленькой девочкой во Франции, где я всегда звала ее Марианеттой. Марианетта, это Генри Стюарт, лорд Дарнли, сын графа Леннокса. Он мой двоюродный брат, но только наполовину – у нас была одна бабушка, но разные дедушки, так что это очень отдаленное родство.

Она склонила голову набок и искоса взглянула на лорда Дарнли, чувственно улыбаясь. Он подался к ней, глаза его были полузакрыты, губы полуоткрыты.

Хотя он не смотрел на меня, а во все глаза глядел на королеву, я снова присела в реверансе.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, милорд, – тихо проговорила я.

А про себя подумала: «И что же мне сказать о тебе королеве, когда я чувствую: как бы красив ты ни был, ты, как и желтый петуший гребень, выпьешь из нее все соки и в конце концов погубишь ее?»

– Мы как раз вовсю готовимся к свадьбе, – сказала королева. – Нет, не к моей собственной, во всяком случае, пока, – и она снова бросила томный взгляд на Дарнли. – И не вашей, Марианетта, хотя сьёр Нико и намекнул мне, что как только вы получите развод, вы быстро станете еще одной моей кузиной. Она перевела взгляд на Нико, потом опять взглянула на меня, и ее глаза блеснули. Так стоило ли мне пытаться скрывать свою любовь? Было ясно, как день, что раз она сама сейчас влюблена, ей было бы приятно, чтобы все вокруг нее тоже были влюблены…