Читающая по цветам - Элизабет Лоупас (2015)

В марте герцог де Гиз, любимый дядя королевы, напал на прихожан гугенотской церкви в городе Васси, что близ Жуанвиля – или, наоборот, стал объектом нападения с их стороны. Об этом ходило столько разноречивых слухов, что правду так никто и не узнал – однако это происшествие сыграло роль искры, поджегшей сухой трут. Во Франции разразилась открытая война между католиками и гугенотами, и королева Англии решила, что ей лучше остаться в Лондоне, чтобы посмотреть, что она может выгадать от этого противостояния. Наша королева, заливаясь слезами, слегла в постель, и двор, только что пребывавший в приятном ожидании, погрузился в черную меланхолию. Я гадала, где в объятой войною Франции находится сейчас Никола де Клерак, и не ввергли ли его в опасность его таинственные семейные обстоятельства.

Я больше не натыкалась ни на какие трупы. На балах я танцевала с придворными и составила список тех из них, кто не носил кинжалов, украшенных гранеными рубинами.

«Он достаточно хорошо знаком с Холирудом, чтобы точно знать, по какому коридору вы пойдете, и он носит отделанный драгоценными камнями кинжал».

Список оказался длинным. Время от времени я осмеливалась спрашивать королеву, как идет королевское расследование убийства Александра, и всякий раз она милостиво – слишком милостиво – уверяла меня, что оно идет своим чередом.

В июле случилось еще одно скандальное происшествие. Молодой красавец сэр Джон Гордон, так весело танцевавший с королевой в феврале, на свадьбе лорда Джеймса, в какой-то уличной драке ранил придворного из личного штата королевы. Королева была в ярости. Думаю, ей был нужен козел отпущения, чтобы выместить на нем свой гнев и разочарование по поводу ее несостоявшейся встречи с королевой Англии, а также страх за своих родственников де Гизов в охваченной междоусобицей Франции. Вызов, брошенный сэром Джоном ее авторитету, стал первой искрой, а лорд Джеймс, ненавидевший могущественного католика графа Хантли и его клан Гордонов, всеми силами подливал масла в огонь.

Посему в начале августа двор и армия отправились на север, чтобы сокрушить графа Хантли раз и навсегда. По пути в Эбердин мы должны были проехать мимо Грэнмьюара, и я решила взять с собою Майри и всех своих домочадцев, чтобы оставить их в замке. Со своими высокими стенами и узкой дорогой по перешейку он был в сто раз безопаснее, чем Холируд, и как бы мое сердце ни болело от разлуки с дочерью и моими близкими, им будет там куда спокойнее, чем в Эдинбурге.

Я неимоверно устала, и меня мучил страх. Француз Блез Лорентен как-то раз попытался проникнуть в мои покои, но получив хорошую взбучку от Уота Кэрни, был вынужден отступить. Граф Роутс часто заговаривал со мною, спрашивая о моем здоровье, словно ожидая, что оно по каким-то причинам ухудшится, и за его спиной всякий раз стоял Рэннок Хэмилтон, точно черный, черноглазый волк. А леди Маргарет Эрскин не упускала случая, чтобы публично осудить цветочную магию и поговорить о том, что муж – кем бы он ни был – может склонить жену к послушанию.

Мы покинули Эдинбург одиннадцатого мая и сначала отправились в Стерлинг.

– Меня здесь подожгли! – вскричала королева и начала рассказывать нам эту историю снова и снова. Потом посетили Перт и Глэмис. Когда мы выехали из Глэмиса на северо-восток, в сторону Грэнмьюара, я со своим маленьким отрядом поехала вперед. Королева не только разрешила мне отделиться от остальных придворных – длинный караван двигался медленно и догонит нас только через день или два, – но даже милостиво предоставила в мое распоряжение двух королевских воинов, чтобы те охраняли нас. С неохотою она также послала с нами месье Никола де Клерака, появившегося при дворе так же загадочно, как он в свое время исчез. Это явно была идея самого Нико. Возможно, ему было что мне сообщить.