Семейные тайны - Кристин Сэлингер (2000)

— Вообще-то хочу. — Увидев, что он отступил от штурвала, Сибилл вытаращила глаза. — Нет, не надо. — Она едва не взвизгнула, когда он со смехом схватил ее за руку и, не давая опомниться, поднял на ноги. Потеряв равновесие, она упала на него и прижалась всем телом, изнемогая от ужаса.

— Пожалуй, специально бы так не получилось, — промурлыкал он и, поддерживая ее, шагнул к штурвалу. — Мне нравится, когда ты близко и я могу вдыхать твой запах. Но, чтобы уловить его, мужчине требуется добраться аж сюда… — Он повернул голову, пощипывая губами ее шею.

— Прекрати, — вскричала Сибилл, стараясь подавить нервную дрожь, вызванную страхом и его прикосновениями. — Не отвлекайся.

— О, поверь мне… — Он затеребил зубами мочку ее уха. — Я очень сосредоточен.

— За парусником следи. За парусником.

— Ах да. — Но он не убрал руку с ее талии. — Смотри в сторону порта. Левее. Вон за той отмелью начинается болото. Там живут цапли и дикие индейки.

— Где?

— Порой, чтобы найти их, нужно лезть прямо в болото. Но иногда они видны издалека. Цапли стоят в высокой траве, как скульптурные изваяния, индейки сидят на деревьях.

Сибилл поискала глазами птиц. Ей почему-то очень хотелось их увидеть.

— Через месяц сюда прилетят гуси.

Она делала глубокие вдохи и выдохи с нарочитой медлительностью, пытаясь успокоить все еще прыгающее в груди сердце.

— Почему?

— Болото. Оно находится слишком далеко от пляжей и потому не интересует застройщиков. Не потревоженный цивилизацией тихий уголок, представляющий большую ценность для залива. Один из факторов образования здесь эстуария. Причем для рыбаков такой эстуарий предпочтительнее, чем норвежские фьорды.

Сибилл опять вдохнула и выдохнула.

— Почему?

— Прежде всего потому, что здесь есть отмели. Хорошему эстуарию нужны отмели, на которых солнце вскармливает гидрофиты и планктон. А также болота. Они питают бухты и приливно-отливные приустьевые участки. Ну вот. — Филипп чмокнул ее в макушку. — Наконец ты начала расслабляться.

К своему удивлению, Сибилл обнаружила, что она не просто начала расслабляться, а уже и вовсе избавилась от страха и нервозности.

— Выходит, ты специально завел разговор на научную тему?

— Верный способ заставить тебя успокоиться.

— Пожалуй. — Странно, думала она, что он так быстро научился ею манипулировать. — Правда, к качке я пока не привыкла. Красивый вит Все еще так зелено. — Она смотрела на большие лиственные деревья, темневшие на фоне болота. — Чьи это гнезда? — спросила Сибилл, заметив на буях большие неряшливые нагромождения из веток.

— Сооружения скоп. Кстати, они большие приверженцы принципа отстраненности Даже не встрепенутся, когда проплываешь мимо них Сидят в своих гнездах и смотрят на тебя, как на пустое место.

— Инстинкт самосохранения, — проронила Сибилл, пытаясь представить неподвижных скоп в круглых гнездах, игнорирующих людей. Вот бы самой увидеть эту сцену!

— Видишь те оранжевые бочки? Это плетеные ловушки для крабов. Их как раз сейчас расставляют с катера. Потом проверят улов и оставят новую приманку. Вон там, по правому борту. — Он повернул ее голову вправо. — Маленькое судно с подвесным мотором. Сдается мне, они задались целью устроить себе воскресный ужин из морских окуней.

— Да, активный район, — прокомментировала Сибилл. — Даже не представляла, что здесь столько всего происходит.

— И на воде, и под водой.

Он поправил паруса, развернулся и повел судно вдоль полосы деревьев, стоящих на самом берегу. Наконец лесополоса кончилась, и она увидела узкий причал, а за ним покатый газон, клумбы с увядающими цветами и простой белый дом с голубой отделкой. На широком крыльце, застеленном ковриком, стояло кресло-качалка, из старого глиняного горшка торчали бронзовые головки хризантем. Из открытых окон лилась нежная медленная музыка. Шопен, узнала Сибилл.