Хавьер как-то сказал леди Ирвинг, что у него есть бренди точь-в-точь под цвет чая. Надо сказать, что графиня была не единственной леди, гостившей в его доме, которой этот сорт бренди пришелся особенно по вкусу.

Хавьер же предпочел пить чай того же оттенка, что бренди.

Веселиться и шалить, конечно, куда легче и приятнее в состоянии легкого подпития. Но, если настроения веселиться и шалить нет, то приходится притворяться. А вот притворяться лучше всего на трезвую голову.

Граф налил себе немного фальшивого бренди, а бутылку убрал на подоконник. Отсюда, с его наблюдательного поста между китайской вазой и окном, вся комната была как на ладони. Странная смесь почтенных и малопочтенных гостей в радостном единении провожала старый год, выкрикивая тосты и перебивая друг друга, срывая омелу и целуясь, визжа и падая друг другу на колени.

К тому времени, как закончился старый и начался новый год, различия в статусе окончательно стерлись: все были одинаково пьяны и одинаково развязны. Светские дамы и дамы полусвета отчаянно флиртовали со всеми подряд. Даже осмотрительная леди Аллингем на этот раз позволила себе расслабиться, опустошая один бокал шампанского за другим. Почувствовавшие слабину матери, ее дочери беззастенчиво вешались на всех джентльменов без разбора.

И что в этом плохого? Новый год – веселый праздник. В Новый год, как говорится, с новыми начинаниями.

Все было так, как бывало на прочих домашних праздниках Хавьера. На тех, где не было Луизы.

Продолжая стоять на бедном стуле, миссис Протероу задрала юбку и стащила с ноги подвязку. С этого момента все будет еще хуже. Или лучше. Как посмотреть.

Хавьер прислонился к стене и закрыл глаза.

В то время как все его гости отсыпались после ночной оргии, Хавьер был уже на ногах. Поднявшись еще засветло, он встретил первый день нового года в своем кабинете. За работой.

Граф дал себе обещание с нового года начать новую жизнь и прямо с утра начал претворять планы в жизнь.

Во-первых, он должен освоить бухгалтерский учет. Во-вторых, поговорить со своим управляющим, чтобы тот ввел его в курс всех дел, касающихся Клифтон-Холла. Хавьер решил детально разобраться во всех премудростях управления собственностью, понять, чем прирастает его доход и что нужно делать, чтобы состояние росло, а не сокращалось.

Перспектива общения с Чаттертоном Хавьера, признаться, пугала. Он не был уверен, что сможет сходу переварить всю информацию. Хавьер покосился в сторону графина, стоящего на буфете.

Нет, начинать новую жизнь с выпивки – последнее дело. Граф провел ладонью по подбородку: лицо выбрито гладко. Глаза тоже не мутные. Он не мог вспомнить, когда первого января вставал раньше захода солнца. Он сам себя не узнавал, словно все это происходило не на самом деле, а в каком-то… романе.

Никто не знал о том, что граф уже проснулся. И это тоже было плюсом. Когда рядом с тобой никого нет, нет нужды притворяться. Когда Хавьер оставался один, он мог признаться себе в том, что его стали волновать многие вещи, о которых он раньше не задумывался.

И в-третьих, он должен узнать, что же написано в той зашифрованной книге которая подняла со дна души Локвуда всю муть.

Неожиданно для себя Хавьер понял, что его ум и душа жаждут порядка. Оказалось, что и ему не чуждо стремление все разложить по полочкам. Из чего следовал неожиданный вывод: у них с Луизой больше общего, чем он думал. Мисс Оливер подала ему пример: подвергнув анализу личность лорда Хавьера, она сумела отделить зерна от плевел и дала ему надежду на то, что добрые зерна дадут ростки. А он выставил ее из дома, отправив вдогонку объяснение, состоящее всего из одного предложения.

Но это предложение было написано от всего сердца. Сердца, которого у него, по его же словам, не было вовсе.