Тихая ночь - Чарльз Эллингворт (2012)

Мишель Анси, не взглянув на дочь, медленно пошел через площадь. Он остановился у машины и по-военному отдал честь. Мари-Луиз никогда не видела, как он это делает, ведь когда он служил в армии, она была еще совсем ребенком. Она подумала, что он держит себя с достоинством. Переводчик что-то сказал мэру, но что именно, Мари-Луиз не расслышала. Офицер вышел из машины и отдал честь господину Анси, правда, для этого он вытянул вперед руку. Затем они пошли в здание мэрии, на которой пока еще развевался французский триколор.

Выставив караульные посты, некоторые немцы принялись засовывать голову под колонку, некоторые улеглись в тени грузовиков и поливали лица содержимым фляжек, при этом игнорируя жителей, увлечено наблюдавших за происходящим. Двое мальчишек, раздобыв где-то палку, подошли вплотную к солдату, который как раз нарезал колбасу. Немец, оскалив частично выбитые зубы, протянул им большой кусок. Мальчик с палкой потянулся вперед, а второй крепко ухватил его за руку, словно боялся, что тот упадет с какого-то воображаемого утеса. Немец размахивал куском, заставляя мальчишку наклоняться все сильнее, и вдруг резко бросил кусок прямо в его руку, вызвав хохот товарищей. Не на шутку испугавшись, мальчишки пустились наутек и остановились только под большим деревом, где смогли наконец полакомиться добычей. Группа женщин, среди которых была и Мари-Луиз, стояла в стороне, молча наблюдая за происходящим. Вдруг один из солдат поймал ее взгляд и помахал рукой. Мари-Луиз поспешно отвела глаза. Женщины смотрели на нее с удивлением и укором.

— Он и двое других обогнали меня на дороге, когда я возвращалась из школы. Он еще мальчишка. Да они все зеленые юнцы.

— Ты говорила с ними? — Адель Карпентье всегда умела задать прямой вопрос.

— Нет. Я — нет. Он говорил со мной. По-французски.

— Что же он сказал?

— Сказал, что его зовут Карл, кажется, так.

— А где остальные?

Мари-Луиз обвела глазами площадь, стараясь сделать это как можно незаметнее. Самый загорелый, держа сигарету в зубах, расчесывал мокрые волосы.

— Один возле колонки. Расчесывается. Второго я не вижу.

— А он очень даже ничего. — Жислен Пру удалось вызвать недоумение у собравшихся женщин. — А что? Я просто сказала, что он симпатичный, вот и все. Бош что, не может быть симпатичным? — И она уставилась на Адель, скрестив руки на груди, а затем, слегка понизив голос, так чтобы было слышно только стоявшим рядом, сказала: — Перестань, Адель. Отныне игнорировать бошей не удастся, ведь теперь они будут везде. И если со мной поздороваются, то я поздороваюсь в ответ. А если ты считаешь, что соблюдать правила приличия — это все равно что трахаться с ними, то пожалуйста, это твое дело. Ты как думаешь, Мари-Луиз?

— Я… Я считаю, что вежливость не является предательством. — Она с опаской взглянула на подругу, которая кипела от ярости.

— Слушайте, вот эти, вернее, такие же, как они, могли убить Жерома Мари-Луиз и моего Робера. Поэтому лично я собираюсь их игнорировать. Но если кто-то из них откроет для меня дверь, то, конечно, я скажу «спасибо». Раз уж боши пришли в наш город, то мы должны сделать все, чтобы они хорошо к нам относились. И еще, Адель, если каждую женщину, заговорившую с бошем, будут называть шлюхой другие женщины, то что тогда говорить о мужчинах? Мы все оказались в этом дерьме, поэтому давайте держаться вместе, а не вступать в перебранки на радость бошам.

Адель окинула женщин таким взглядом, что на ее понимание рассчитывать не приходилось. Остальные закивали в знак согласия. Мари-Луиз увидела, как Жислен слегка подмигивает ей, намекая на то, чтобы она шла домой. Там они останутся наедине и смогут поговорить. Сегодня была среда, а по средам служанка Бернадетт как раз уезжала навестить бабушку.