Горький мед - Мария Лебедева (1996)

Ольге очень не хотелось посещать редакцию, если уж появилась редкая возможность поработать дома, но она разделяла беспокойство Шурика и понимала, что с возникновением этого парня дело действительно приняло нешуточный оборот.

Она обещала Шурику, что с работой что-нибудь обязательно придумает, и поделилась тревогой о том, что в руках у бандитов адрес Киры Петровны.

— Вдруг они захотят взять ее в заложницы? — замирая от страха при мысли о такой возможности, спросила Ольга.

— От них всего можно ожидать, — ответил он. — Но сейчас главное — пойми! — не дать им выйти на след Светланы. А до тех пор, пока они не знают, как с ней связаться, зачем им брать кого-то в заложники?

Логика Шурика немного успокоила Ольгу, она сказала, что завтра же позвонит на работу и все уладит, и они закончили этот долгий, затянувшийся на целый час разговор.

Положив трубку, Ольга полистала рукопись, но поняла, что сегодня вряд ли удастся сосредоточиться, да и время уже позднее.

Да, тяжелый выдался сегодня день: сначала Кирилл, потом Игорь, а теперь вот Шурик.

Засыпая, она перебирала в памяти события минувшего дня, и образы этих трех «мушкетеров», вызвавших у нее эмоции разной силы и степени тяжести, как в тумане проплывали в утомленном сознании. Больше всех напугал и встревожил ее, конечно, Шурик, а визит Игоря всколыхнул чувственные воспоминания, оставившие по себе лишь горечь утраты, и заставил ее плакать долго и безутешно.

Снился же ей Кирилл, с бородой, в футболке, с термосом в руках, он сидел в кабине летчика, улыбался как-то особенно ласково и нежно и уговаривал биться об заклад, что не управиться ей к сроку с рукописью «Театр абсурда».

Чтобы не беседовать с Никанорычем или с Искрой Анатольевной, Ольга позвонила в редакцию рано утром, когда там обретается только Одуванчик.

Сообщив о дядипашином здоровье, она таким серьезным и взволнованным тоном заговорила о своей просьбе, что Елена Павловна испугалась и готова была выполнить все что угодно. Просьба была до смешного проста, но от ее выполнения зависела жизнь человека. Доведя подобным вступлением Одуванчика до нервной икоты, Ольга наконец изложила свою просьбу, заключавшуюся в том, что ее подругу по имени Светлана, которая позвонит не сегодня-завтра, надо переориентировать на Ольгин домашний телефон, причем следует убедить, чтобы перезвонила она непременно.

Ольга оказалась в весьма щекотливом положении, но ходить на работу ей хотелось намного меньше, чем говорить неправду и вводить в заблуждение доверчивого Одуванчика, поэтому она наплела с три короба о том, что сама будет в Александровке, но дома у нее находится Ирина, правда, Светлане об этом говорить не стоит и т. п. В общем, Елена Одуванчик пришла в полное недоумение, но просьбу выполнить клятвенно обещала.

Весь день Ольга провела за работой, отвлекаясь только на обед и чаепития. Телефон молчал. Несколько раз она подходила, снимала трубку и, услышав гудок, со вздохом возвращала ее на рычаг. Когда, уже поздним вечером, раздался наконец звонок, она подумала, что это Шурик с отчетом о «дежурстве» у Светкиного дома.

— Олюня, привет, вот и я! — раздался радостный Светкин голос.

— Светка, ты откуда звонишь? — закричала Ольга.

— Как — откуда? — удивилась та. — Из дома, разумеется. Только что приехала, бабули моей нет, решила сразу тебе позвонить.

— А ты Шурика возле дома не встретила? — насторожилась Ольга.

— Какого Шурика? Ах, Шурика… А почему я должна была его здесь встретить? Он что, поменял местожительство? — Она весело щебетала, довольная своим освобождением из плена. — Ой, Олюня, мне столько надо тебе рассказать! Представляешь, эти гаврики сегодня утром улетели, а меня Георгий Иванович на машине чуть не до самого дома довез.

Но Ольга почти не слышала слов подруги, она думала только о том, что надо срочно сообщить все Шурику.