Сбежавшая невеста - Хэстер Броун (2016)

– Осознавал. Бабушка знала, что я приходила. Мне казалось, что она меня не слышит, однако я повторяла, что сделаю все возможное, чтобы ей стало лучше. Но последнее, о чем она сказала доктору, было ее желание отдать мне Бэджера. – Я помедлила, не зная, насколько это уместно, но Лео, похоже, хотел поговорить со мной. – Мама была немного расстроена. Она думала, что последние слова бабушки должны быть о Боге или о детях, но, как выяснилось, они касались только домашних дел.

Лео попытался засмеяться, и мое сердце рванулось к нему. Такие беды не решат никакие деньги мира.

– Так что он поймет, что ты приходил, – сказала я, чувствуя, что тоже готова расплакаться.

Мне очень нравился Уилли. У него был дар, как у Лео: за пару секунд заставлять кого-то почувствовать себя особенным. А я так и не смогла как следует с ним познакомиться.

– Эми, ты сможешь вылететь утром? – спросил Лео. – Я бы очень хотел, чтобы ты была здесь.

– А я не буду мешать? Это дело семьи…

– Ты тоже теперь моя семья. И ты нужна мне. Прилетишь? Я попрошу Билли тебя забрать, а Нина устроит перелет.

– Конечно, – сказала я не задумываясь. – Я начинаю собирать вещи.

Мой взгляд упал на переполненную корзину нестиранного белья, и я вспомнила, что ношу запасные-запасные-запасные трусики: из-за плотного рабочего графика и еще более плотного расписания встреч с Лео заниматься домашними делами было некогда.

Джо, не сказав ни слова, отставила свой шоколад и начала загружать стиральную машинку.

На следующее утро, когда я прибыла во дворец, мне показалось, что все до единого члены семьи Вольфсбург и все их помощники отправились в госпиталь, так что я провела три часа, сидя в приемной с высокими потолками возле апартаментов Лизы и Бориса в восточном крыле. Ждала, когда появится кто-то, кто скажет, что делать. Разгуливать здесь и рассматривать что-либо я не рискнула, чтобы никто не увидел, как я сую нос куда не следует. Зато я любовалась картинами (Лео и Рольф оказались классическими образцами соответственно светлых и темных предков Вольфсбургов, только без доспехов) и пила чай «Дарджилинг» из фарфоровой чашки с гербом Нироны (два вставших на дыбы льва с золотыми лентами и белыми розами), пока не поняла, что с чаем пора заканчивать. Мне было слишком стыдно искать того, кто расскажет, где здесь туалет.

Лео появился в половине второго, в джинсах, свежей рубашке и с растрепанными, словно после сна, волосами, отчего казался еще сексуальнее. Не тратя ни секунды, он подхватил меня под руку и вывел через боковую дверь в сады, где протащил мимо итальянского сада и австралийских кустарников в приватную часть, куда не допускались туристы, а потом схватил меня и крепко обнял, отчего кровь у меня буквально вскипела.

– Я так рад тебя видеть, – сказал он, зарываясь носом в мои волосы. – Спасибо, что приехала.

– Лео, – я мягко вывернулась из его хватки, – все хорошо? Что случилось?

Он поморщился и усадил меня на ближайшую каменную скамью.

– Дедушка умер этим утром.

Я видела, как он сдерживает слезы.

– О, мне так жаль! – Я взяла его за руки, переплетая наши пальцы.

– Я в некотором роде даже рад. В конце он пришел в себя, но был очень слаб, и возникли проблемы… серьезные. Он всегда был очень активным и не смирился бы с аппаратами. Такое впечатление, что он оставался здесь только, чтобы… – Он уставился на сад, сжав губы.

– Со мной не надо сдерживаться, – пробормотала я ему в плечо. – Все нормально.

Лео развернулся ко мне со слезами на глазах.

– Ты говорила, что последние слова твоей бабушки были о тебе и Бэджере?

Я кивнула.

– Она считала, что только я смогу как следует о нем позаботиться. И это очень для нее характерно: даже в последний миг думать о делах.

– А последнее, что сделал дедушка, – изменил очередь наследования. Теперь папа наследует трон. Не Павлос.

Я удивленно моргнула.

– Что?