Каждый заслуживает по крайней мере одного знакомого, которому он может доверить свои секреты и страхи. Со своей виной, со своим счастьем. Каждый заслуживает человека, который смог бы заглянуть в глаза и сказать – ты прекрасен. Ты прекрасен со всеми своими шрамами. Я думаю, что Тристан заслужил больше, чем многие. В его глазах была такая грусть, такая боль, что все, что я хотела сделать, это обвить руки вокруг него и дать ему понять, что он достаточно хороший. Я не хочу быть его другом, потому что я заставляю его плохо себя чувствовать. Нет. Я хотела его дружбы, потому что, в отличие от большинства, он увидел свое собственное поддельное счастье и иногда смотрел на меня, как будто говоря: «Ты прекрасна, Элизабет. Ты прекрасна… со всеми своими шрамами».

Брови Тристана сдвинулись, и он взглянул на меня, словно видел в первый раз. Я уставилась на него так, будто никогда больше его не увижу. Никто из нас не моргал. От серьезности момента нам обоим стало неудобно. Он прочистил горло, я тоже.

– Слишком много всего? – спросила я.

– Действительно слишком много. Так, переключимся на другую волну… – Он обеими руками пригладил волосы. – Я заметил у тебя в руках книгу «50 оттенков серого», когда в последний раз постригал траву.

Я вспыхнула и толкнула его.

– Не осуждай, это для нашего книжного клуба. К тому же она неплоха.

– Я не осуждаю. Ладно, хорошо. Разве что немного.

– Не суди, пока не попробовал сам.

– Ох. А сколько раз ты пробовала? – он сделал самодовольный вид.

Я поднялась и направилась к дому.

– Ты такая задница, – пробормотала я. – Идем, Эмма, давай приведем тебя в порядок, и я отвезу тебя к подруге.

– Вы идете не в ту сторону, – заметил Тристан.

Я сделала паузу, развернулась, улыбнулась ему снова, шагая в противоположную сторону.

– Ты все еще задница, – улыбнулась я.

Он улыбнулся в ответ, поднялся и двинулся рядом со мной. Эмма и Зевс бежали впереди.

Было 10:30 вечера, когда я услышала стук. Я заставила себя вылезти из постели, чтобы открыть. Сьюзен стояла со скрещенными руками, рядом с Эммой, одетой в пижаму, со своей сумкой и Боббой.

– Сьюзен? Что случилось? – спросила я, беспокойство переполняло меня. – Эмма, ты в порядке?

Она не ответила, просто смотрела в землю, почти виновато. Я повернулась к Сьюзен.

– Что случилось?

– Что случилось?! – прошипела она. – Случилось то, что твоя дочь решила, что здорово – рассказывать о зомби остальным девочкам, пугая их. Сейчас в моем доме десять девочек, которые не хотят спать, потому что боятся ночных кошмаров!

Я нахмурилась.

– Я сожалею. Я уверена, она не хотела сделать ничего плохого. Я могу приехать и поговорить с девочками, если ты хочешь. Я уверена, это недоразумение.

– Недоразумение? – воскликнула она. – Она начала ходить, как ходячие мертвецы, и сказала, что хочет съесть мозги. Ты говорила, что у нее нет душевной травмы после смерти Стивена.

– Она ничем не страдает, – сказала я, чувствуя, как в животе поднимается злость. Я посмотрела на Эмму и увидела, как слезы капают из ее глаз. Наклонившись, я прижала ее к себе.

– Все хорошо, милая.

– Ну, она явно не в порядке. Ей нужна профессиональная помощь.

– Эмма, дорогая, а ну-ка закрой уши, – попросила я. Она так и сделала. Внутри у меня все напряглось, и я смотрела Сьюзен прямо в глаза. Я собиралась кое-кого поставить на место в самом прямом смысле этого слова.

– Если ты еще хоть что-то скажешь о моей дочери, я надеру тебе задницу, оттягаю за волосы и расскажу твоему мужу, что ты трахалась с мальчиком-кассиром из продуктового магазина.

– Да как ты смеешь? – воскликнула она, в ужасе от моих слов.

– Как я смею? Как ты считаешь приемлемым прийти ко мне и говорить о моей дочери в таком тоне такие унизительные вещи?! Я думаю, тебе сейчас самое время уйти.