Собачьи дни - Мейвис Чик (2008)

Мурашки пробежали по спине — о Боже, только не Ванда…

— Нет, — холодно ответила я. — Я имела в виду нашу собаку.

— О! — отозвалась Ванда с умеренной радостью. — Что ж, ладно, захватывай пса.

После разговора я почувствовала себя лучше и даже взяла с собой Брайана, отправившись забирать Рейчел из школы. Дочь пришла в восторг, опустилась на колени и приласкала любимца, словно не виделась с ним месяц, а не день.

— Как дела? — спросила дочь по дороге домой. Обычно я захожу за ней прямо с работы и без собаки.

Я сказала, что Гордон, наверное, заглянет на ужин.

— О, это будет супер, — возликовала Рейчел, и я уже возгордилась собой, но дочь добавила: — Наверное, он придет с Мирандой.

Такой вариант мне в голову не приходил.

— Вряд ли стоит на это рассчитывать, — сказала я, раздраженная тем, как огорчилась Рейчел. — Папа захочет пообщаться с тобой и придет один.

Логично, не правда ли?

Черта с два он захотел.

Когда мы вошли в дом, телефон трезвонил, и Рейчел бегом побежала отвечать на звонок.

— Это папочка, — прошептала она мне и переключилась на разговор с отцом: — О, отлично! Часов в семь, наверное. — Она вопросительно посмотрела на меня, и я кивнула. Дочь некоторое время слушала, улыбнулась и заключила: — Так я и думала. Я скажу маме, — на этом она положила трубку.

— Папа придет, — сказала Рейчел и по пути на кухню добавила парализовавшую меня новость: — И Миранда придет, я же говорила.

Очень мало пользы в стараниях быть конформистом. Взять хоть Пенелопу Уэбб с ее внешней респектабельностью, в тридцать восемь лет все еще топающую ногами от злости: не сомневаюсь, ее до глубины души потрясла бы весть, что соседка готовит чечевичный суп и бараньи отбивные для бывшего мужа и его любовницы. Напротив, я, однажды уверовав в то, что гуманность суть основа общественной жизни, находила ситуацию простой как апельсин, не видя ни малейшей логической или эмоциональной причины, почему Миранда не могла бы прийти на ужин. Кроме того — entre nous[43], — мне было очень любопытно с ней познакомиться. Точнее, меня интересовало, как она выглядит. В любом случае ожидаемое развлечение отчасти смягчило угрюмую раздражительность, так что по-своему я была благодарна Гордону.

Дверь гостям открыла Рейчел: я в кухне протирала чечевицу через сито. Домашний фартук поверх джинсов и пуловера был призван служить декларацией моей ультранепринужденности (которой не было и в помине) и способом показать, как гармонично я вписалась в спокойную, безмятежную домашнюю жизнь a deux, вернее, a deux avec ип chien[44]. Я играла роль счастливой, не знающей проблем матери-одиночки (что как раз в тот момент было неправдой). Негромкая нежная мелодия из «Шехерезады» Римского-Корсакова довершала картину. Если вдуматься, усмехнулась я, заправляя суп протертой чечевицей, выбор музыки не в бровь, а в глаз: подумать только, какие сказки я собираюсь рассказать гостям…

Гордон, потирая руки, по-свойски прошел в кухню, внеся с собой свежесть вечернего воздуха. У него хватило наглости похлопать меня по заднице и чмокнуть в щеку холодными губами, совсем как в рекламе «Оксо», кольнув щетинистым подбородком — на мгновение я ощутила дежа вю… Повернувшись, он притянул Миранду поближе, словно рабыню на рынке: у меня даже возникло искушение попросить гостью открыть рот и показать зубы.