Прощальный поцелуй - Тасмина Перри (2016)

Эти размышления прервал официант, явившийся принять заказ. Эллиот доверху наполнил ее бокал вином. Верхний свет стал постепенно меркнуть, и официант зажег свечу, стоявшую на их столике. Терраса вдруг превратилась в волшебный уголок, и, подняв глаза, Эбби была застигнута врасплох: Эллиот был невероятно красив при этом мягком, призрачном освещении.

– Вы верите всему, что нам сказал Алексей? – спросила она и вдруг подумала, что кафе это может быть напичкано «жучками» для прослушки.

– А зачем, скажите, ему сочинять такую изощренную ложь?

Она не знала, что на это ответить.

– Думаю, он был прав, когда говорил, что Доминик жаждал острых ощущений, – задумчиво произнесла она.

Эллиот кивнул:

– Вероятно, это стремление и было его главной мотивацией, что бы там Алексей ни говорил насчет ненависти. Представьте себе: парню двадцать лет, он любит красивых женщин и быстрые автомобили, и когда кто-то предлагает ему стать шпионом, он готов согласиться. Или, по меньшей мере, очень серьезно над этим предложением раздумывает. Все это вполне согласуется со всем тем, что нам известно о Доминике. С его любовью к опасностям и тяге к шику.

– А мы могли бы больше не говорить об этом? – тихо спросила Эбби. – Сегодня, по крайней мере. Это навевает грусть, а мы находимся в таком прекрасном, волшебном месте.

По Неве проплыл прогулочный катер; где-то в его глубине звучала нежная мелодия.

– Знаете, если бы мы приехали сюда на несколько недель раньше, мы бы еще застали белые ночи, – сказал Эллиот, когда они покончили с основным блюдом, телятиной с картофелем. Заказав официанту десерт, он попросил счет.

– Белые ночи?

– Когда солнце садится, оно остается под горизонтом и наступают светлые сумерки. Можно не спать всю ночь и вообще ее не заметить.

Представив себе эту романтическую картину, Эбби улыбнулась.

– Мне действительно нужно больше путешествовать, – сказала она и сделала долгий глоток вина.

– Для этого нет никаких сдерживающих причин. В наши дни и в вашем-то возрасте!

– Ну, паспорт у меня с шестнадцати лет, но до этого случая я пользовалась им всего четыре раза.

Эллиот подался вперед; на его лице одновременно отразились удивление и восхищение.

– Так где же вы все-таки успели побывать, Гордон?

Она начала загибать пальцы.

– Во Франции со школьной экскурсией, потом по туристической путевке с подругами на Тенерифе, была еще в Нью-Йорке, ну и в Турции во время медового месяца.

– Ну, Канары – это практически уже Африка, Нью-Йорк – центр мира, а Турция – Азия, так что вы в большей степени космополит, чем думаете, – сказал он, улыбаясь лишь уголками губ.

– Вы смеетесь надо мной.

– Нисколько. А после того, как вы вышли замуж, поездки прекратились?

– Да нет. Два раза в год мы ездим в Корнуолл, – ответила она, сразу же сообразив, что сказала «ездим», а не «ездили». – Ник серьезно увлекается серфингом, а мне там нравится цвет моря. Мы с ним всегда мечтали в один прекрасный день переехать туда и открыть там кафе и школу серфингистов. На самом деле это была несбыточная мечта, потому что успехи Ника в бизнесе были такими впечатляющими, что вопрос, бросать ли его, чтобы потакать своим маленьким слабостям, вообще не стоял. Но каждый год на четыре недели мы уезжали туда, чтобы пожить в мире наших фантазий. В этом году мы впервые туда не поехали. По понятным причинам.

Эбби вдруг умолкла, теребя в руках салфетку.

– С вами все в порядке?

– У меня из головы не выходит Доминик. Что мы скажем Розамунде?

– Мы ей пока вообще ничего не скажем.

Подняв голову, Эбби увидела, что Эллиот внимательно смотрит на нее.

– Вы уже жалеете, что перед вами предстала такая картина? Что согласились работать на меня?

– Нисколько, – тихо сказала она. – Это закалило меня.

Взгляд ее скользнул по поверхности реки, и она неторопливо пригубила вино, прежде чем снова посмотрела на Эллиота.