Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер (2016)

Прогуливаясь по широким тротуарам, мы пришли в трепет от потрясающего смешения роскоши и грязи, отчего нас легко удалось заманить в одно из сверкающих неоновыми огнями казино. Мы оба решили попытать счастья в рулетке. Белла сделала ставку на «двадцать одно» и красное, а я остановил свой выбор на «тридцати трех» и черном. Уже через полчаса моя раздосадованная супруга проигралась в пух и прах, а я стал на семьсот долларов богаче. Мой номер выпал четыре раза. Я сделал ошибку, свойственную всем неопытным игрокам, — или, точнее, мне повезло, как всегда везет новичкам, — и не убирал свои фишки со стола после каждого выигрыша. Крупье коротко усмехнулся, глядя на мою довольную улыбку и обиженно надутые губы Беллы. Я щедро одарил его чаевыми.

С восторгом исследуя этот новый и доселе незнакомый мне мир, я проиграл следующие несколько розыгрышей и решил на этом остановиться. К счастью для Беллы, я был только рад поделиться с ней выигрышем.

Одевшись потеплее, чтобы уберечься от пронизывающего зимнего ветра, мы с ней, взявшись за руки, вышли побродить под нежарким послеполуденным солнышком. Но не прошли мы по тротуару и пятидесяти шагов, как глазам нашим предстало весьма странное зрелище. На больничной каталке лицом вниз лежала молодая женщина, у которой не было ни рук, ни ног, и играла на электронном синтезаторе, нажимая клавиши языком, — по округе разносилась мелодия «Где-то над радугой». Ее спутники просто сидели рядом, а толпы растроганных прохожих бросали хрустящие новенькие купюры в пятигаллонное ведро, стоящее рядом. «Похоже на рыбалку в зарыбленном заповедном пруду», — подумал я и, к удивлению Беллы, уронил в ведро пятидолларовую банкноту. Супруга взглянула на меня. В ответ я лишь передернул плечами.

— Это худшая эксплуатация инвалида, которую я когда-либо видел.

Она согласно кивнула.

— Но это нам кажется только потому, что мы не видели, как обошлось с ней правительство.

— Нам просто невероятно повезло, — заметил я, поднимая воротник куртки.

* * *

Примерно через час после захода солнца мы переправились на другой берег реки Потомак по мосту и оказались в «Штате для влюбленных», как называют Вирджинию. Я остановился, чтобы спросить дорогу к ближайшему местечку, где можно было разжиться водой и электричеством, а заодно выбросить мусор, заправить фургон бензином и переночевать.

Уже у самого кемпинга я залил бак и протянул заправщику стодолларовую купюру.

Он покачал головой и сказал:

— Фальшивая.

Получается, выигрыш в казино нам выдали поддельными банкнотами. На лице Беллы отразилась растерянность.

Заправщик ухмыльнулся.

— Но она зеленая, — сказал он и принял ее.

Не более чем через полчаса мы отыскали указанное нам местечко и встали на ночлег, запитав нужный кабель. Белла без умолку болтала весь вечер, а у меня слипались глаза. Лекарство делало свое дело и притупляло внимание. Тем не менее, несмотря на усталость, я думал о том, как хорошо все-таки узнать больше о жизни дорогого тебе человека.

* * *

Позавтракав, мы покатили в столицу. Рассвет вступил в свои права, когда мы шли вдоль Стены памяти ветеранов Вьетнама. Я не знал, какие чувства при этом испытаю, но был рад тому, что мы приехали сюда. Здесь уже были люди. Одни водили по столбикам пальцем, отыскивая нужное имя. Другие плакали, стоя перед Стеной на коленях и оставляя письма, которые могли прочесть остальные посетители. Рядом с этими волнующими посланиями у подножия стены я заметил армейские жетоны, медали, жестянки с пивом и сигареты, оставленные выжившими ветеранами павшим товарищам. Оказывается, мои душевные раны зарубцевались куда надежнее, чем я полагал, чему я был только рад. Мемориал внушал смирение и уважение, но, когда мы повернулись, чтобы уходить, Белла указала на группу в дюжину туристов-азиатов, обступивших памятник женщинам, воевавшим во Вьетнаме, и щелкавших затворами фотоаппаратов, и лукаво улыбнулась.