Знак расставания - Лиз Райан (2003)

— Конечно, ты ведь только начала, и ты очень талантлива. Я хочу, чтобы мы вместе записывали диски, если ты не хочешь выступать на концертах. Я завишу от тебя, — признал Бен.

— Лесть тебе не поможет, — холодно сказала Эран.

— Эран, перестань. Ну, пожалуйста. Мы же команда, — сказал Бен.

— Я тоже думала, что мы команда, и поэтому я не могу поверить, что ты сообщил коллегам обо всем, не посоветовавшись со мной, — сказала Эран.

— Ладно. Прости. Но не было смысла все это рассусоливать, — вздохнул Бен.

Эран подумала еще кое о чем.

— Ну хорошо, а когда мне будет тридцать лет? Мы же хотели завести детей?

— Ну, у нас и будут дети. Я буду гораздо больше времени проводить дома, — сказал Бен.

— Дети ходят в школу… — начала Эран.

— Но только после того, как им исполнится шесть лет. Так что у нас впереди еще восемь лет, прежде чем первый из них станет для этого достаточно взрослым, — улыбнулся Бен.

Посчитав про себя, она была вынуждена признать, что Бен прав. Если она забеременеет в тридцать, то ее «первенец» родится, когда ей будет тридцать один год, а к тому времени, когда он пойдет в школу, Бену будет уже тридцать девять. Черт!

— Твоя мама будет в ужасе. И Рани. Они очень о тебе беспокоятся, — сказала Эран.

— Как будто я этого не знаю! Они звонят каждый день после того случая в Монреале. Ну, так уж получается. Я не могу сидеть дома целыми днями из-за того, что любящие меня женщины сильно беспокоятся. Я благодарен им за заботу, но я не маленький мальчик. — Бен нахмурился.

И все же иногда он выглядел маленьким мальчиком, особенно когда очень сильно чего-то хотел, как сейчас, всеми силами стараясь заполучить свое.

— О черт возьми! — беспомощно воскликнула Эран.

Рассмеявшись, Бен посмотрел на нее с надеждой:

— Это значит — да?

Сколько бы она ни пыталась, она больше не могла сопротивляться. Он так отчаянно, так страстно этого хотел! Эран безнадежно вздохнула.

— Ты сошел с ума, да и я, наверное, тоже потеряла рассудок.

Прежде чем она успела еще что-то произнести. Бен схватил ее и обнял так сильно, что она едва могла вздохнуть.

— Булочка, ты чудо! Потрясающее чудо! Я люблю тебя просто всю, до последней твоей клеточки, до последнего кусочка! Я… пойдем в кровать… Нет! Да ну ее, эту постель. Мистер «Стейнвэй» вполне сгодится.

Еще очень-очень долго Эран припоминала ему этот эпизод, не давала забыть, что он ее должник. Она не на шутку переживала из-за его безопасности… она не могла забыть тот вечер в Монреале, даже не тот момент, когда в него стреляли, а то, как Бен стоял на сцене и пел своим удивительно чистым голосом. Кровь текла по его рубашке, а люди поднимались, приветствуя его, и Эран бесконечно гордилась им. Он принадлежал сцене, она верила в это — как рыба принадлежит воде. Бен был так счастлив в такие моменты, и Эран не могла отказать ему в этом… Для него публика была как храм, где он становился самим собой, выполнял свое предназначение, все, что Бог ожидал от него. Бог так одарил Бена, да кто такая Эран, чтобы помешать ему?

Кто она? Его возлюбленная, друг, его партнер. Самый важный человек в его жизни, может быть, порой даже его муза. Бен глубоко любил ее. Эран понимала, что ни к одной женщине он так не будет относиться. Ни к одной. Только музыка, которая была для него живым существом, — слишком сильная соперница, чтобы с ней бороться. Но Эран и сама любила музыку и не хотела с ней бороться. Это было равносильно тому, чтобы бороться с облаком на небе; ведь даже если оно темнело и приносило дождь, ты не мог без него. Это всегда так будет, и ты просто принимаешь это.