Быть может, именно поэтому она сейчас любовалась Джилсом Резерфордом? Он-то всегда был абсолютно спокоен и уверен в себе, в то время как она, пребывавшая в опийном дурмане и испытывавшая тошноту, сидела на полу в темном коридоре придорожной гостиницы…

Одрина невольно нахмурилась; ее немного раздражало то обстоятельство, что Джилс не выглядел нелепо, даже стоя на этом стуле. Тут из руки каменного ангела выпала веточка омелы, и он тотчас же подобрал ее с каминной доски, чтобы вернуть обратно.

Одрину раздражала также и эта омела.

Глава 7. В которой самая обычная бумага обретает весьма необычную форму

На следующий день выпал снег, немного скрасивший долгое зимнее утро. Небеса засыпали землю мелкой крупой – точно так же, как сама Одрина присыпала песком испещренные записями страницы.

Страница за страницей, страница за страницей…

Они с Джилсом снова взялись за шкатулку сразу после завтрака, в то время как виконт с виконтессой отправились на прогулку по своему замку в сопровождении своры собак, нагруженных гирляндами слуг, чрезвычайно любезного Ричарда Резерфорда и склонной все критиковать леди Ирвинг.

Они с Джилсом быстро систематизировали процесс, присвоив каждой панельке свой номер, и по мере того как предпринималась очередная попытка, листы бумаги заполнялись четкими аккуратными строчками: п1 – вниз; п2 – влево, п1 – вниз; п2 – вправо, п1 – вниз; п3 – влево… и так далее. Все это продолжалось уже полтора часа, меж тем как чай в пакетиках остывал около их локтей, а полоска света – отражение от свежевыпавшего снега – ползла все выше и выше к потолку.

– Миледи, вы вовсе не обязаны корпеть над этой шкатулкой вместе со мной. – Стиснув зубы, Джилс потянул панельку номер 17. – Ведь все это – не ваша забота.

– Не будьте столь высокомерны, мистер Резерфорд, – пробурчала в ответ Одрина. – Разве вы забыли, кто именно направил вас сюда?

Панелька номер 17 жалобно скрипнула, и Резерфорд тотчас оставил ее в покое.

– Но этот же человек направил сюда и вас, – заметил он.

– Я вовсе не собиралась с вами спорить. – Одрина улыбнулась. – Вы, мистер Резерфорд, уже достаточно долго пробыли в Англии и потому должны знать, что истинная английская леди никогда не станет противоречить джентльмену.

– То есть я тоже могу считаться джентльменом?

– Это вы решайте сами. Но в том, что я являюсь леди… В этом у меня сомнений нет. – В данный момент так оно и было. С помощью служанки леди Ирвинг она просмотрела содержимое привезенного для нее сундука и все-таки нашла понравившееся ей платье – из тонкого муслина с изображением гроздей винограда и с лифом темно-зеленого цвета, под цвет ее глаз. Если, конечно, кому-то захочется в них вглядеться. Впервые после отъезда из Лондона Одрина почувствовала себя одетой надлежащим образом – так, словно она надела на себя крепкую броню.

– Я в этом тоже не сомневаюсь, – отозвался Джилс. – Вот только не знаю, как назвать человека, который увозит даму из дома против ее воли.

Одрина посмотрела в окно. Пожав плечами, сказала:

– Вероятно, можно назвать его непорядочным.

– Или вульгарным, используя терминологию леди Ирвинг.

– Я не намерена противоречить джентльмену. – Одрина снова улыбнулась.

– Значит, вы все-таки считаете меня джентльменом… – произнес Джилс.

– По крайней мере, я не считаю вас… – Одрина внезапно осеклась и, немного помолчав, спросила: – А последней была панелька номер семнадцать, да?

Джилс не ответил, и Одрина, не удержавшись, пристально взглянула на него. Немного нервничая, переспросила:

– Так семнадцатая – или как?

– Мне кажется, принцесса, вы притворяетесь, изображая истинную английскую леди, – проговорил Джилс с усмешкой.

Изгиб его губ был подобен серпу… Который ранил ее этими несколькими словами… Но, к счастью, у нее имелся некоторый опыт в умении скрывать свои чувства.