Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

— В последний раз я видел ее, когда она куда-то уходила вместе с Нилом. Они шли в магазин что-то покупать для какого-то ее школьного проекта, — ответил он. — Феба сказала, что они ненадолго.

— Сколько уже прошло с тех пор?

Кент нахмурил лоб, стараясь вспомнить.

— О, я точно не знаю, но где-то около часа. Ты не пробовала ей позвонить?

— Дважды. И оба раза попадала на голосовое сообщение.

— Ну, я уверен, что она скоро появится, — беззаботно бросил Кент, поднимаясь по лестнице.

Глядя на него, Абигейл чувствовала, как напряжение, накапливавшееся в ней в течение всего дня, перерастает в ярость. Как он может быть таким беспечным? А Феба… Ведь Абигейл всегда откладывает на второй план свои личные потребности, и все ради того, чтобы дать дочке то, чего она сама была лишена в ее возрасте. И единственное, чего она просит взамен, — это чтобы муж и дочь время от времени хотя бы чуть-чуть поддерживали ее, вместо того чтобы постоянно вредить ей.

Кипя от гнева, Абигейл двинулась наверх. Она вплыла в их спальню, когда Кент надевал чистую рубашку. Остальная его одежда, подобранные ею костюм и галстук, лежала на кровати.

— Как ты мог ее куда-то отпустить? — требовательным тоном спросила она. — Ты ведь знаешь, насколько это важно для меня.

Муж перестал застегивать пуговицы и посмотрел на нее невозмутимым взглядом.

— С каких это пор в мои обязанности входит следить за Фебой? Если это так важно для тебя, наверное, следовало самой проследить за этим.

Куда подевалось его воодушевление, с которым он делился с ней новостями относительно собранных денег? Сейчас на Абигейл смотрел совсем чужой человек.

— Ты же сам видишь, что я была занята, — холодно ответила она.

— Согласен. Но только не нужно выставлять меня крайним, если тебе хочется найти виновного. Наша дочь, похоже, не хочет принимать участия в этом твоем маленьком показном мероприятии, и я здесь ни при чем.

— А сам ты так же к этому относишься? Просто как к спектаклю, поставленному из тщеславных побуждений?

Кент закончил застегивать рубашку и взял галстук. Все это явно выводило его из себя.

— Заметь, это сказала ты — не я.

— Ты ведешь себя так, будто я делаю это ради развлечения. Да пойми же, это моя работа. Разве я хоть слово сказала тебе, когда ты поздно приходил домой после срочного вызова? — Абигейл понимала, что это не одно и то же, — вопросы жизни и смерти всегда будут стоять выше любой коммерции; но в этот момент она была слишком возбуждена, чтобы взвешивать свои слова.

— Как ты вообще могла заметить это? Тебя ведь практически никогда нет дома.

— О нет! — воскликнула она. — Не смей меня снова укорять этим. Почему я должна чувствовать себя виноватой в том, что стремлюсь к процветанию моего бизнеса? Кстати, хочу тебе напомнить, что вы с Фебой также пользуетесь его результатами.

— Я не говорю, что ты не должна заботиться о своем бизнесе или что ты не имеешь права на свой успех, — спокойно и веско возразил Кент, завязывая перед зеркалом галстук Гермес. — Но есть четкая грань между стремлением к успеху и постоянным желанием иметь все больше и больше.

— Если мне и приходилось много и тяжело работать, то только потому, что никто и никогда не приносил мне ничего на блюдечке, — парировала Абигейл.

— В отличие от Лайлы, ты хотела сказать? — Он не повышал голоса, но в глазах его она заметила тень презрения.

Кент, безусловно, заметил ее прохладное отношение к Лайле и сделал из этого неправильный вывод. Кент, должно быть, решил, что она без всякой видимой причины безжалостно добивает и без того подавленную Лайлу просто за то, что та родилась в рубашке.

«Но он ведь и не может думать иначе», — шепнул ей внутренний голос.

— Вижу, что разговор этот ни к чему не приведет, — заявила Абигейл. — Поторопись, я жду тебя внизу.