Единственный и неповторимый - Адриенна Бэссо (2018)

Брызги воды разлетелись во все стороны, угодив на ее платье и даже лицо. Выругавшись, она выжала мочалку, намылила ее и, опустившись на колени рядом с ванной, начала тереть спину Малколма так энергично, словно хотела содрать с него кожу. Ее пальцы скользнули по широким плечам, и она, словно завороженная, уставилась на струйки мыльной воды, стекающие по его спине, стараясь угадать, чувствует он или нет, как дрожит ее рука.

Малколм резко дернулся, расплескав часть воды из ванной.

– Ты намочил мое платье, – упрекнула Джоан, стараясь разобраться в охвативших ее странных чувствах.

– Ну так сними его, – сказал Малколм. Его голос был дерзким и дразнящим. – А еще лучше, сними его и забирайся ко мне в ванну. Здесь полно места.

– Сейчас середина дня, – ответила Джоан и с удивлением поняла, что ей трудно дышать. Все это из-за неправильности, можно сказать, порочности происходящего, а вовсе не потому, что она тонет в завораживающем блеске его глаз.

– Для страсти подходит любое время, – произнес Малколм и ловко поймал ее за руку, не позволяя отодвинуться. – Хочешь, я это докажу?

Воздух наполнился ожиданием. Малколм привлек ее к себе и уверенно завладел ее губами. Джоан почувствовала вкус эля и запах мыла.

Она ощущала себя одурманенной, очарованной. Малколм провел кончиком языка по ее нижней губе, и она задрожала от новых, неведомых ранее эмоций.

Малколм глухо застонал. Его рука легла на ее затылок, и пальцы начали нежно поглаживать шелковистые пряди волос. Поцелуй стал глубже. Малколм раздвинул языком ее губы, проник в ее рот и принялся жадно его исследовать.

Джоан закрыла глаза, впитывая непонятные ощущения. Когда их языки соприкоснулись, ее тело напряглось и одновременно стало необычайно чувствительным. Ее наполнило странное томление, которое она никак не могла определить. Чувствуя, как сильно кружится голова, она неуверенно отстранилась и молча уставилась на мужа. Она ждала. Это было… приятно. Нет, даже более чем приятно. Поцелуй вызвал в ней сильное вожделение. Она хотела… но чего? Она точно знала, что будет потом. Совокупление с Малколмом, разумеется, не такое суровое испытание, как с Арчибальдом, но и к нему она не слишком стремилась.

По крайней мере, она так думала. Поцелуи Малколма сумели сбить ее с толку, перепутать мысли, заинтриговать, заставить поверить, что, возможно, в постели можно испытывать больше страсти. В ней что-то изменилось, по коже побежали мурашки. Окончательно лишившись уверенности, Джоан положила ладони на живот.

Малколм потянул ее за руку, потом поднес ее руку к губам и запечатлел на ней нежный поцелуй. Джоан опять вздрогнула. Он протянул другую руку и положил ей на грудь. Она передернулась, но не отодвинулась. Сосок под его ладонью затвердел, и Джоан ощутила возбуждение. Однако вместе со страстью она почувствовала и свою уязвимость.

Она заглянула в глаза мужа. В них было отчетливое желание обладать. И к Джоан моментально вернулась способность соображать. Испуганно вскрикнув, она отпрянула.

– Не уходи, – пробормотал Малколм. Его глубокий чуть хриплый голос завораживал, но воспоминания Джоан были еще слишком свежи. – Останься со мной, Джоан.

Кошмар брака с Арчибальдом оставил слишком глубокие шрамы. Джоан была вынуждена ложиться с ним в постель и до сих пор чувствовала себя грязной, оскверненной. Пережив долгие годы унижений, она утратила некую часть своей души, которую невозможно было вернуть, как бы мягко и заботливо ни обращался с ней Малколм.

– Мне надо идти. Я обещала твоей матери и сестре помочь им в кладовой, – сказала она, слыша в своем голосе умоляющие нотки и ненавидя себя за это. Слабость она презирала, особенно в себе.

Нахмурившись, Малколм отпустил ее руку. Джоан ощутила покалывание в том месте, где их руки соприкасались. Однажды вырвавшись на волю, сильнейшие ощущения, которые муж в ней пробудил, не желали подчиняться ее разуму и воле.