Единственный и неповторимый - Адриенна Бэссо (2018)

– Малколм Маккенна, – с вызовом объявила она, – если ты положишь мою руку на свой… между ног, то обещаю, ты узнаешь, что такое боль.

Он засмеялся, но почти сразу закашлялся, и по его телу прошла дрожь. Джоан нахмурилась. Куда запропастилась Кэтрин?

– Это игра света или я вижу тревогу на твоем прекрасном лице? – спросил он.

– Конечно, я встревожена, – огрызнулась Джоан. – Сначала ты отрицаешь, что ранен, потом не позволяешь позаботиться о тебе. Мы только что поженились. Было бы неприятно так быстро стать вдовой.

Вернулась Кэтрин и щелкнула языком, глядя на зловещие кровоподтеки. Они вместе перебрали содержимое корзинки с медикаментами, выбирая самый длинный кусок льняной ткани. Хотя Малколм снова принялся ворчать, он все же поднял руки и позволил Джоан наложить сдавливающую повязку. А она искренне надеялась, что выбрала достаточное давление.

Опустив руки, Малколм сделал глубокий вдох и улыбнулся.

– Все в порядке.

– Хорошо. – Джоан убрала мазь и остатки ткани в корзину.

– Но мне необходимо еще одно, – сказал Малколм. – Поцелуй заставит меня сразу почувствовать себя лучше.

– Поцелуй? – усмехнулась Джоан.

– Да, чтобы облегчить боль и ускорить выздоровление.

– Но я не колдунья, – вздохнула она. – Мои поцелуи не имеют особой силы.

– Для меня имеют.

Услышав эти слова, Джоан почувствовала непонятное волнение и прижала руку к груди, чтобы успокоить сердце. Потом она взъерошила волосы мужа и нежно поцеловала его в губы.

– Вот так. А теперь веди себя хорошо.

Глава 14

Было поздно. Редкие языки пламени уже практически погасшего очага в большом зале почти не освещали стол, за которым в одиночестве сидел Малколм с кубком в руке. Перед ним стояла бутылка виски. Огненная жидкость ослабляла боль в поврежденных ребрах, но ничего не могла поделать с невеселыми мыслями.

Он думал о Джоан, которая спокойно спала наверху, в их комнате. Он думал, как сильно его тянет к ней, как отчаянно ему хочется насладиться удовольствиями, которые она может ему подарить. Избавиться от этих мыслей было невозможно.

Из-за сломанных ребер он не сможет заняться с ней любовью. Его жгло отчаяние из-за того, что она, вероятнее всего, этому рада.

Он слишком долго жил без теплой женской ласки в постели. А теперь, когда он снова женился, женского тепла так и не получил.

Малколма с детства учили ставить перед собой цели и достигать их. Амбициозные цели, трудные цели, невозможные цели. Он чаще добивался успеха, чем терпел неудачи, и теперь не был намерен позволить хрупкой женщине нанести себе решающее поражение.

Выругавшись, Малколм встал. Возможно, он не сможет заняться любовью, но определенно ему ничто не мешает уснуть рядом с ней. Он медленно поднялся по лестнице, тихо отрыл дверь и вошел в комнату.

На столике у кровати горела одинокая свеча. Джоан лежала в центре кровати на боку, крепко, словно любовника, обнимая подушку. В тусклом свете ее кожа казалась мягкой и бархатистой. Малколму очень хотелось дотронуться до нее – ведь он точно знал, что она действительно такая мягкая и гладкая, как кажется.

Он сбросил одежду, задул свечу и откинул одеяло. Почувствовав прохладу, Джоан беспокойно заворочалась. Малколм встал на кровати на колени, матрас при этом протестующее скрипнул, и несколько секунд нависал над женой, надеясь, что она проснется и подарит ему поцелуй. Но она лишь прижала подушку крепче и перевернулась вместе с ней на другой бок. Малколм ощутил неожиданный прилив зависти к подушке. Он осторожно лег, стараясь не повредить ребра, и стал медленно двигаться, пока не прижался грудью к спине жены. Он ткнулся носом в ее волосы и вдохнул их сладкий аромат.

Она пошевелилась.

– Малколм?

Джоан произнесла это хриплым сонным шепотом, а это означало, что ее оборона ослабела. Иными словами, момент для соблазнения был подходящий. Тем не менее Малколм колебался.