Время расставания - Тереза Ревэй (2010)

Малыш прижался к сестре. Улыбнувшись, Камилла присела на корточки.

— Guten Tag, Генрих, — сказала она. — Mein kleiner Bruder ist ungefähr so alt wie du[36].

— Камилла! — сухо одернула девушку мать. — Я прошу тебя говорить по-французски.

— Я лишь хотела успокоить мальчика, — откликнулась Камилла. — Я сказала, что Максанс его ровесник.

— Могу ли я узнать причину вашего визита, месье? — поинтересовалась Валентина.

Петер выглядел смущенным.

— А я не мог бы объяснить ее вам, войдя в дом, мадам?

У Валентины было только одно желание: сказать молодому человеку, чтобы он садился в такси и уезжал. Но разве может она ничего не сказать Андре о его визите? Женщина была потрясена бесстыдством этого юноши. Явиться вот так, без предупреждения! Это было верхом невоспитанности.

— Так как вы поставили меня перед фактом… — с раздражением начала она.

— Мама! — выкрикнула Камилла. — Я полагаю, что ей плохо!

Она еле успела раскрыть руки, чтобы подхватить потерявшую сознание Лизелотту Ган.

Несколькими часами позже, стоя у окна, Валентина смотрела на перья облаков, разбросанные по небу. В листве деревьев суетились зяблики. Она думала о гроздьях винограда, созревающих на лозе. Этим вечером грозы не должно быть.

Мадам Фонтеруа повернулась и посмотрела на Лизелотту, которая маленькими глоточками пила из бокала меркюре[37]. Ее брат, молчаливый как рыба, сидел рядом с сестрой, чинно сложив руки на коленях. Максанс следил за ним как зачарованный. «Он в восторге от того, что обрел товарища для игр», — подумала Валентина. Ее сын уже спрашивал, могут ли они спать в одной комнате.

Петер стоял около камина. Вокруг его глаз залегли синие тени. Он курил сигарету и казался крайне усталым. Андре подошел к юноше и утешающе потрепал его по плечу.

— Завтра утром я отвезу вас в Париж. Не волнуйтесь, вы успеете на ночной поезд.

— У французских железных дорог отменная репутация в Европе: поезда всегда следуют строго по расписанию, — заметил Петер и натянуто улыбнулся. — Я переживаю лишь потому, что получил краткосрочную увольнительную, и уже сегодня вечером меня ждут в казарме. Сопровождая Лизелотту и Генриха до вашего дома, я уже потерял целые сутки, но я не мог бросить их одних.

В этот момент дверь в гостиную распахнулась.

— Комнаты готовы, — сообщила сияющая Камилла. — Если вы хотите, я могу вам их показать прямо сейчас.

— Следуйте за вашим гидом, — пошутил Андре. — У вас есть время привести себя в порядок и освежиться, Лизелотта. Ужин будет подан через час.

Гости последовали за Камиллой. Андре подошел к жене.

— Я сожалею, что они причинили тебе беспокойство. Их присутствие угнетает тебя, но я отлично знаю Рудольфа Гана. Если он рискнул вывезти детей из Германии, значит, дела там совсем плохи, очевидно, последние действия правительства просто не оставили ему выбора. Петер объяснил нам, что их отъезд был спешным. Если бы меня предупредили заранее об их прибытии, то я ждал бы детей в Париже и…

— Что бы ты смог сделать, Андре? Сейчас август. Ты не нашел бы никого, кто принял бы их в Париже. — Ее взгляд потерялся где-то вдалеке, несколько мгновений женщина молчала. — Несчастные… Ты представляешь себе, теперь нацисты требуют, чтобы евреи оформляли специальные идентификационные карточки… Они запрещают врачам иметь практику… Все эти издевательства, притеснения длятся уже долгие годы… Я читала об этом в газетах, но я не представляла… Бедные дети, они так напуганы!

Она медленно повернулась к мужу. Лицо Валентины побледнело, ее глаза лихорадочно блестели.

— Он правильно сделал, что привез их к нам. Здесь они будут в безопасности.