Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

— У меня отняли права за пьянку. Начальству письмо отправили из ГАИ. А я вместо того, чтоб извиниться, сказал начальнику, что он — мудак. Начальник не обиделся, ему все это говорят. Но потом я на автобазе нажрался, упал на ларек с запчастями… В общем, мало того, что мне не заплатили за предыдущий месяц, так я еще и должен остался.

— Так начальник же не обиделся?

Рома вздыхает.

— Он расстроился…

— Ты у меня денег пришел клянчить?

И Рома понял, что она не даст.

— Натурой тоже не возьму. Я еще не в том возрасте. Вот подожди немножко, лет двадцать, тогда я буду деньги за эти удовольствия платить. Правда, уже твоим внукам.

Беседа Соню утомила. Если бы он кинулся целовать ноги, заговорил бы о любви, напомнил, как хорошо у них шло в сексуальном плане, возможно, она согласилась бы обмануться еще разок. «Я сам обманываться рад…». Но эвакуаторщик молчал о любви.

— Денег не дам. Сама в долгу, как в шелку. Рабочим своим заплатить все никак не могу.

— Неужели ничего нельзя придумать?

— Придумать можно всегда. Например, искупить честным трудом.

— Меня не возьмут обратно на автобазу.

— Честным трудом на меня. Могу дать телефончик. Дяденьку зовут Лейба Аронович. Мы с ним — совладельцы бани. И нам как раз нужен истопник.

— Ты же на стройке работала?

— А я и работаю. Лучший отдых — смена деятельности. Баня старая, дровами топится. Вот и поколешь дровишки. Может, дурь-то и выйдет. Да, говорят, и на потенцию такая работа хорошо влияет. Ну что, черкнуть телефончик?

И Роман стал колоть дрова. Стук топора радовал старого Лейбу Ароновича — ведь сам он уже не мог похвастаться физической силой. Но парень не владел инструментом, и за ним нужно было присматривать. Лейба шумно прихлебывал чай, качал головой и однажды не выдержал:

— Я дико извиняюсь, молодой человек! Вы когда-нибудь держали в руках топор? Не поймите меня неправильно!

— Да не говорите вы под руку! — Рома с размаху бьет по полену.

— Так вы палец себе отрубите. А кому вы в наше время без пальца нужны?

На банных полках подруги разлеглись по-хозяйски. Отдыхали. Соня внизу поддала пару, ковшом прикрыла заслонку и запрыгала по деревянным ступеням наверх, веником разгоняя пар.

— Ух, хорошо поддала! Вот что значит дровяной пар!

Красотки не разделяли Сониной страсти к русской парной. Рыжая Юлька грозила обмороком, а Нонна пеняла на жару.

— Но, может быть, хоть от пара похудею? — ради этого она готова была терпеть.

— Похудеешь, — обещает Юля. — Если два часа после этого мучения не будешь ни пить, ни есть.

— А я пахлавы к чаю купила, — расстраивается Нонна.

Юля стонет:

— И сколько же он дров наколол, твой эвакуаторщик?

— На пару недель хватит. У него талант.

— А где парикмахерша? — Нонка всегда сочувствует незаслуженно обиженным.

— А я не спрашиваю. Я на нее посмотрела, и мне больше не интересно, как ему «живется с земною женщиною, без божеств».

— Тоже мне, Цветаева! — фыркает Юля.

Ну, может быть, и не Цветаева, а всего лишь Соня Сквирская, но могучая женщина-прораб и счастливая совладелица бани.

— А ты пиши, пиши! — приказывает она Юле. Действительно, сколько можно пикироваться?

— У меня ручка в такой жаре плавится, — отвечает Юля.

— В следующий раз надо будет взять карандаш.

— Следующего раза не будет! Я сдохну. Твой истопник хочет нас извести.

— Бедный мальчик, юное дарование, — Соня легко забывает. Не помнит она унижений, наша Соня.

— Интересно, ты перестанешь когда-нибудь этих козлов жалеть?

— Да не все они козлы, — уверена Соня. — Вот взять хоть Лейбу…

— Лейба — старый козел, — убежденно произносит Юля.

Нонне давно хотелось прервать их спор, но ее организм был сконцентрирован на вытапливании подкожного жира, и лишних сил не было. Наконец она просит: