Представив это, Хойкен на мгновение растерялся. Так бывало всегда, когда ему казалось, что он что-то упустил, недосмотрел. Пробел в системе, маленькая трещина, которую он мог бы устранить и не устранил. Еще школьником он испытывал в такие моменты легкое головокружение, как при проверке контрольной работы, когда с каждой минутой нарастала уверенность, что придется исправлять ошибки. Сначала обнаруживаешь только одну, потом вторую, потом натыкаешься на третью, потом все начинает медленно оседать, будто непрочное здание, начинает шататься и угрожает окончательно скатиться в пропасть.

— Добрый вечер, мой милый, я вижу, ты переоделся, — сказал Хойкен, решив сразу задать беседе легкомысленный тон.

— Да, — ответил Кристоф и подвинулся, освобождая брату место справа от себя, — я провел все послеобеденное время в комнате отца и поболтал с Минной.

«Итак, — подумал Хойкен, — Кристоф был в рабочем кабинете старика и к тому же беседовал с Минной». О Минне он снова забыл. Вчера Георг уже совершил подобную ошибку. Когда он уделяет внимание Дизель Бургер, то забывает о Минне Цех и наоборот. Он не может их обеих представить вместе, потому что должен скрывать от одной то, что говорит другой. Никто не знает, которой из них отец доверял и рассказывал больше. По торжественным дням они сидели или за разными столами, или, если за одним, как можно дальше друг от друга.

Хойкен сел возле брата. Тот сразу налил ему стакан воды. Как пить дать, это одна из тех успокаивающих водичек, о которых он иногда мечтал. Даже питье воды для Кристофа — маленький повод пофилософствовать. Как первый акцент этой встречи, на столе уже стояла большая бутылка воды, этикетку на ней Хойкен не мог рассмотреть. «Освежись, смочи свой язык водой». Сейчас появится симпатичный владелец этого заведения в своей маленькой «бабочке» в горошек и Провозгласит следующие заповеди ордена. «Придерживайся еженедельного меню». Порции здесь маленькие, по сравнению с обычными, но состоят из четырех блюд, и в этом есть свой смысл. «Ты убедишься, это лучше, чем все, что ты в своем невежестве мог себе вообразить».

Кристоф сидел, закинув ногу за ногу. Рядом с ним на красном кожаном сиденье лежала открытая книга. Конечно, Кристоф решил у всех на глазах изображать из себя страстного книголюба, с наслаждением перелистывая каждую страницу средним пальцем правой руки, за которым следовал указательный, если в этом была необходимость. Чтение, игра пальцев, поглаживание обнаженных, словно девственное тело, которое все позволяет, страниц книги. Нужны ли Кристофу вообще очки для чтения? На нем были узкие женские очки в темно-коричневой оправе, которые сползли на кончик носа, как испуганная доверчивая птица. «Что ты читаешь такое интересное?» Взгляд Кристофа говорил, что Хойкен должен сейчас задать именно этот вопрос. Но он его не задал. Георг не хотел ничего заказывать, а просто взял свой стакан с водой. Вдруг появился хозяин ресторана в белой в голубую полоску рубашке с «бабочкой» в горошек. Он действительно предложил после короткого приветствия особенное, «наше меню на неделю», творение из четырех блюд, подробно представленное и описанное на оригинальной маленькой карточке, и три стограммовых бокала вина. Кристоф, однако, не захотел это вино, он потребовал карту вин, где было около ста наименований и как минимум пятьдесят открытых.

— Урсула только что связалась со мной, — сказал он как бы между прочим. — Ее поезд намного опаздывает, и она просила начинать без нее.